— Ну и что, неужели он хотел слишком многого? — спросил Йерлоф.
— Ну, это как сказать, — быстро проговорил Лунгер. — Вот сейчас, к примеру, этот участок совершенно ничего не стоит, но кто его знает, что будет потом. Ну, предположим, будет местная достопримечательность — эландское казино прямо в скале… кто его знает. Так что мне пришлось ему отказать. — Лунгер посмотрел на Йерлофа. — Но вы, старичье, почему-то считаете, что все еще что-то значите и кому-то еще, кроме вас, будет интересно ковыряться в том, что случилось десятки лет назад.
— Но тебе-то во всяком случае интересно, Гуннар, — сказал Йерлоф, — а иначе мы бы здесь не стояли.
— Я просто не хочу, — устало произнес Лунгер, — чтобы вокруг меня все время крутилась куча пенсионеров и без умолку болтала. Наверное, ты понимаешь, что мне это совершенно ни к чему. И я сейчас говорю не об уже реализующихся проектах, а о будущем… У нас большие и серьезные планы насчет Лонгвика. Они совершенно готовые и лежат в комиссии по строительству. И все это связано с большими инвестициями. В ближайшие полгода вокруг Лонгвика будет продано шестьдесят новых участков под застройку. Понимаешь, сколько они будут стоить?
Йерлоф понимал.
— Но я тебе сказал: знаю только я, и больше никто другой — ни Йон, ни моя дочь.
Лунгер широко улыбнулся. Создавалось впечатление, что его все это забавляет.
— Очень предусмотрительно с твоей стороны оставить все свои открытия при себе, Йерлоф. Я тебе верю.
— А Веру Кант тоже ты убил, Гуннар?
— Да нет, я тут ни при чем. Как я слышал, она поскользнулась на лестнице, упала и сломала себе шею. Я вообще никогда никого не убивал.
— Ты убил Эрнста Адольфссона.
— Нет, — сказал Лунгер. — Мы просто разговаривали, такая, знаешь, своего рода дискуссия, ну, может, немного поспорили.
— Так поспорили, что одна из его скульптур свалилась в каменоломню? — спросил Йерлоф.
— Ну да, так получилось. Потом он что-то совсем разошелся. Я его оттолкнул, он упал вниз, задел и потянул за собой скульптуру. Она на него и упала. Это был несчастный случай. Так и полиция считает.
— Ты убил Нильса Канта, — продолжал Йерлоф.
— Нет. Это сделал Мартин.
— Ну а Йенс, кто из вас убил Йенса?
Лунгер перестал улыбаться. Он взглянул на свои часы и попятился к автомобилю.
— Йенс наткнулся на вас на пустоши? — продолжал допытываться Йерлоф, повысив голос. — Почему вы отняли жизнь у моего внука? Ему было только шесть лет. Он-то вам ничем не мог угрожать.
— Оставим эту мрачную тему, Йерлоф. Я должен ехать прямо сейчас.
Йерлоф понимал, что так он наверняка и сделает. Гуннар Лунгер всегда был очень пунктуален и всегда следовал своему расписанию. Может, даже у него где-нибудь было записано или будет записано в распорядке дня на сегодня: «Пункт номер черт его знает какой — убийство Йерлофа Давидссона».
Йерлоф прикрыл глаза. Его донимали дождь и холод. С огромным трудом он заставил себя стоять прямо. Он не хотел терять достоинство и оказаться на коленях перед Гуннаром Лунгером.
— Я знаю, где драгоценные камни, — произнес он.
Помогая себе палкой, он шагнул к машине. Если ему удастся подойти еще ближе, то, может быть, он своей тростью сумеет хотя бы вмятину сделать на этой блестящей штуковине.
— Драгоценные камни?
Лунгер посмотрел на него. Он уже опустил руку в перчатке на ручку двери.
Йерлоф кивнул:
— Да-да, тот самый солдатский клад. Он достался мне, и я его спрятал. Помоги мне сесть в машину, поедем вместе, и я отдам его тебе.
Лунгер лишь покачал головой и опять улыбнулся.
— Благодарю за любезное предложение, — сказал он. — Я, несколько раз спрашивал Нильса про клад. Вообще-то камни скорее были нужны Мартину. Я, к примеру, совсем не уверен, стоят они чего-нибудь или нет. Да мне это и неинтересно. Мне хватает Вериной земли… Нельзя быть слишком жадным. Говорят, это грех.
Он быстро открыл дверцу и сел в машину. Гуннар завел мотор. Двигатель был отлично отрегулирован и завелся с полоборота. Лунгер дал задний ход, и машина медленно поплыла назад по грунтовой дороге в тот самый момент, когда Йерлофу удалось подобраться достаточно близко. Он как раз делал последний шаг и уже замахнулся палкой, но машина двинулась и оказалась вне досягаемости. Слишком поздно!
Совершенно беспомощный, Йерлоф стоял на лугу. Он медленно опустил трость и смотрел, как удаляется машина: она ехала через проем между каменными изгородями. А вместе с ней и зимнее пальто Йерлофа.
Лунгер удобно устроился за рулем. Он ни разу не посмотрел на Йерлофа. Он повернул голову и продолжал ехать задним ходом, потом въехал на насыпь от железной дороги, повернул и поехал дальше.
Не доезжая до шоссе, Лунгер ненадолго остановил свой «ягуар». Йерлоф прищурился, стараясь разглядеть, что он там делает. Лунгер открыл дверцу и сначала выкинул наружу его портфель, а за ним — зимнее пальто. Затем захлопнул дверцу и уехал. Очень скоро звук двигателя стих.
Йерлоф стоял, повернувшись спиной к дождю. Ветер свистел в ушах. Он уже сильно промок и замерз. Йерлоф понимал, что никогда не сможет выйти обратно к шоссе или добраться до Марнесса. Лунгер отлично знал, что делает.
Йерлоф поднял ногу и короткими неверными шажками начал медленно разворачиваться. Берег был по-прежнему пуст, море серым. Старый заброшенный участок, на который указывал ему Лунгер, находился, наверное, неподалеку. Метрах в пятидесяти. Скорее всего, он все же сможет туда дойти и спрятаться от ветра за стеной.
— Ну так давай, сделай это, — пробормотал он себе под нос.
Йерлоф начал двигаться, опираясь на трость всякий раз, когда его подводили ноги. Свободной рукой он прижимал мокрую рубашку к груди, пытаясь хоть как-то защититься от ветра. Битый известняк поскрипывал под ботинками. На нем не осталось следов от машины Гуннара Лунгера, а если рисунок шин и проглядывал в какой-нибудь дорожной луже, то дождь их наверняка скоро смоет. Все будет выглядеть так, будто Лунгера здесь никогда и не было. А Йерлоф сам почему-то сюда забрел.
«У полиции нет никаких оснований подозревать, что это преступление», — наверняка напишут в конце заметки в «Эландс-постен», когда найдут его замерзшим.
Небо над головой Йерлофа потемнело. Йерлоф поднял дрожащую руку и стер со лба холодные капли дождя.
Он хотя и медленно, но приближался к берегу. Теперь более отчетливо слышал ритмичный плеск волн, набегавших на маленький песчаный пляж внизу. Над морем над открытой водой кружила одинокая чайка. Еще дальше в море в нескольких милях Йерлоф заметил неотчетливый серый силуэт: крупное грузовое судно шло на север. Он мог махать или кричать хоть до посинения — все равно никто бы не увидел и не услышал его.
Ему прежде никогда не доводилось видеть это место с песчаным пляжем. По крайней мере, он этого не помнил. Йерлоф тосковал по крутым обрывистым прибрежным скалам Стэнвика. Природа была там суровой, но красивой. Здесь, на восточном берегу Эланда, все представлялось ему слишком плоским, приглаженным и заросшим.
