— И что?
— Я звоню по поводу одного вашего знакомого… во всяком случае, я думаю, что это ваш знакомый.
— И что?
— Его зовут Ганс Бремер. Вы его знаете?
Несколько секунд молчания. Перу показалось, что на другом конце идет какое-то совещание — на заднем плане слышны были тихие голоса.
— Бремер мертв.
— Я знаю. Я просто пытаюсь узнать о нем побольше.
— Почему?
— Мой отец, Джерри, работал с ним много лет, и мне хотелось бы узнать о нем хоть что-то. Я и об отце-то почти ничего не знал… Но… вы ведь знали Бремера, не так ли?
Опять голоса.
— Да… знал.
— И вас зовут Фалль?
— Да… Томас Фалль. — Интонации по-прежнему настороженные. — А откуда вы узнали мой номер?
Пер объяснил — нашел бумажку в квартире Бремера. Его собеседник, казалось, успокоился.
— Ваш номер стоит против имени «Кэш»… почему?
— Он так иногда меня называл. Я в те времена увлекался Джонни Кэшем… ну, сами знаете… «The man in black».
— А вы его родственник?
— Нет, не родственник. Он вел вечерние курсы фотографии в Мальмё, а я собирался стать рекламным фотографом. Давно это было… в середине семидесятых. Через год он уволился… вернее, его уволили.
— Почему?
— Он был… не совсем обычным парнем. К нам он относился хорошо, но преподавал… очень уж нерегулярно. Он много пил… уже тогда.
— А вы знали, что он и порнографией занимается?
Пауза.
— Да… хотя сам он об этом ничего не рассказывал. Я потом узнал.
— Но вы поддерживали контакт?
— Да… впрочем, что значит — поддерживали? Иногда я звонил, спрашивал, как дела, помогал ему находить заказы… Бремер, по-моему, был очень одинок. Семьи не было, только сестра.
— Он когда-нибудь говорил о человеке по имени Маркус Люкас?
— Маркус Люкас? — Фалль опять помолчал. — Нет… не думаю. Не помню…
Пер раздумывал, что бы ему еще спросить, но Фалль, оказывается, еще не закончил:
— Но он мне как-то оставил сумку… по-моему, она все еще где-то валяется.
— Бремер оставил у вас сумку?
— Да… кажется, в прошлом году. Зашел без предупреждения, сильно под газом… говорит, пусть у тебя побудет. Не помню, куда я ее сунул.
— А вы найдете время поискать?
— Конечно… она на чердаке, почти уверен.
— Могу я позвонить попозже?
— Я и сам могу позвонить, дайте только номер.
Пер оставил ему оба номера — и домашний, и мобильный, — поблагодарил за помощь и повесил трубку.
Бремер был очень одинок, сказал Томас Фалль. Перу тоже так показалось.
Он потянулся, покрутил локтями и набрал третий номер из списка. Странный псевдоним — Фонтан. На этот раз сигналы продолжались бесконечно. Прошло двенадцать или тринадцать звонков, прежде чем ответил усталый мужской голос:
— Алло?
На этот раз никакого совещания. Слышались только взрывы идиотского смеха: по ящику шла бессменная американская комедия.
— Алло! — Пер набрался нахальства. — Это Фонтан?
— Да… а что?
Телевизор был включен на полную мощность, а его собеседник говорил так тихо, что Пер и сам начал кричать:
— Мне дал ваш номер Ганс Бремер.
— Вот как? И что бы ты хотел получить?
— Что бы я хотел получить? — Пер не совсем понял, что тот хотел сказать, но ему вовремя пришел в голову подходящий вопрос: — А что у тебя есть?
— Сейчас-то не особенно… десятилитровая бадья очищенной и пара таких же с польской водкой.
Перу все стало ясно — Фонтан продавал самогон и дешевую контрабандную водку.
— Нет, спасибо, это не то…
Он хотел уже повесить трубку, как Фонтан торопливо проворчал:
— А как же должок Бремера?
— Какой должок?
Истерический хохот на заднем плане.
— Сказал, что заплатит еще до лета.
— А сколько?
— Двадцать тысяч. Может, ты заплатишь?
— Нет, — сказал Пер. — Боюсь, и Бремер не заплатит.
Он повесил трубку, посмотрел в окно и набрал последний номер из списка. Даниела.
На этот раз механический голос сообщил, что у мобильного телефон с таким номером (голос медленно, по складам, перечислил цифры) абонент отсутствует.
Вот так. Он попытался представить себе покойного компаньона Джерри.
Двойная жизнь. Всю свою энергию он посвящал съемкам порнофильмов в выходные, а потом возвращался в Мальмё к тоскливой жизни и рекам алкоголя.
Он вспомнил, что должен позвонить в похоронное бюро.
— Сколько гостей вы ждете? — спросил распорядитель. — Приблизительно, конечно?
— Не знаю… но много не будет.
Он до сих пор так и не мог сообразить, кого же он должен известить о похоронах. Родственники Джерри порвали с ним отношения много лет назад, а кое с кем он сам порвал. Так что Джерри по-своему был не менее одинок, чем Бремер.
А он сам? Сидит один в пустом доме… семьи с ним нет, а много ли у него друзей? Кто явится на его собственные похороны?
Сейчас лучше об этом не думать.
Через четверть часа он уже был в дороге. Пер не мог удержаться, чтобы не посмотреть на виллу Ларссонов. Интересно, вернулся ли Макс? «Ауди», во всяком случае, на месте не было.
Рандхульт оказался деревней не больше Стенвика — несколько хуторов, разбросанных в лугах. Полчаса от Кальмара. Ульрика Тернман сказала, что живет в единственном на всю деревню кирпичном доме, и он его увидел сразу, как только проехал указатель. Пер поставил машину во дворе.
Странный треск, который он услышал, едва выйдя из машины, объяснился просто: мальчик лет двенадцати играл с радиоуправляемой моделью джипа. Юный техник поднял на Пера глаза, но интереса не проявил.
Пер поднялся по крыльцу и позвонил в дверь.
Ему открыла женщина лет тридцати. Она ничем не напоминала модель из журналов Джерри. Никакая не блондинка, коротко стриженные каштановые волосы, выцветшие джинсы и черный хлопковый пуловер.
Пер вспомнил ответ отца на вопрос о Регине: «Стала обычной бабой». Для отца все женщины делились на две категории: «горячие девки» и «обычные бабы».
Пер представился.
Ульрика Тернман кивнула:
— Заходите.
Они прошли в холл.
