— Башмачника Паульссона?
— Был здесь такой… если есть на свете плохие сапожники, так он у них наверняка был чемпионом. Хуже сапожника в жизни не видывал… — Герлоф помолчал. — Я взял да и показал полицейским. Они, конечно, нашли, чей сапог. Не надо было показывать.
— И кто это был?
— Сам хозяин… — Герлоф кивнул в сторону каменоломни. — Генри Форс. Отец нашей соседки, Венделы Ларссон.
— Отец Венделы?
— Ну да… он все свалил на сына, а я все же думаю, что сам и поджег. Странно… они почти всегда поджигают собственные дома… или знакомые, на худой конец. Что-то там такое в голове у них, у поджигателей.
Пер вспомнил печальные глаза Венделы… она показала ему дом, где она росла, и сказала что-то насчет одинокого детства.
— А почему вы жалеете, что подсказали полиции? Пироманы
[7]
— опасный народ.
— Да знаю, знаю… Но семью-то я погубил. Генри так после того и не оправился.
Пер кивнул. Он понял ход мыслей Герлофа, но ему не хотелось продолжать разговор о смерти и несчастьях.
Он поднялся:
— Надо ехать в больницу.
Он сказал это только чтобы оправдать свой уход, но вдруг понял, что именно так и должен поступить. Ехать в больницу и провести с Ниллой весь вечер и всю ночь. Его страх — вовсе не оправдание.
— Буду думать завтра о тебе, — сказал Герлоф, — о твоей дочке.
— Спасибо…
Пер вышел со двора и увидел, как в нескольких метрах от дороги, на краю каменоломни, Кристер Курдин сажает дерево.
Курдин выпрямился и сделал пару шагов к Перу:
— Я слышал про вашего отца, Герхарда… Что это было — дорожное происшествие?
Пер остановился:
— Да… он умер в Кальмаре… Что вы сажаете — яблоню?
— Сливу.
— Хорошо… сливу — это хорошо.
Говорить больше было не о чем. Пер совсем уже собрался идти дальше, но Курдин его остановил:
— Не хотите зайти на минутку?
Пер засомневался, но кивнул. Время по-прежнему тянулось невыносимо медленно. Пройдя вслед за Курдином через калитку, он покосился на часы — без пяти три. Тик-так, тик-так.
— Приехали на ведьмин праздник? — спросил он.
— Вот именно… — улыбнулся Курдин. — В воскресенье уедем, и тогда уже до лета.
Пер огляделся. Мебели и украшений было совсем немного, зато вся гостиная была буквально набита электроникой — телефоны, громкоговорители, какие-то загадочные, обмотанные кабелями черные и серебристые ящички. Еще два десятка разноцветных кабелей змеились по полу. На столе — два больших компьютерных дисплея. Похоже, Курдин с женой занимались еще и музыкой: в углу стоял большой звукорежиссерский стол для микширования звука.
— Чашку кофе?
— Нет, спасибо…
У выходящего на каменоломню окна стоял черный кожаный диван с низким мраморным столиком. Курдин пригласил Пера сесть.
— Пиво?
— С удовольствием.
Надо еще будет вести машину, но стакан пива ничего не меняет.
Кристер вернулся из кухни с двумя стаканами светлого пильзнера:
— На здоровье.
— На здоровье.
Пер отпил два глотка и поставил стакан. Он никак не мог сообразить, с чего начать разговор.
— Вы давно женаты?
— Мы с Мари? Нет, не так давно… Чуть больше двух лет… Но живем вместе уже пять.
— А где? В Стокгольме?
— В Гётеборге. Я кончил Чалмерс
[8]
и поступил на фирму… Но сам я из Варберга.
— А ваша жена?
— Она из Мальмё.
Пиво было довольно крепким, и Пер почувствовал, как тревога за завтрашний день стихает и душа согревается под теплым одеялом алкоголя.
— Между нами, соседями, — спросил он, — что вы думаете о Максе Ларссоне?
Кристер состроил кислую гримасу:
— Ларссон? Похоже, он правый…
— В каком смысле?
Курдин усмехнулся:
— Не в политическом, конечно… он просто из тех, кто должен быть всегда прав. Он не сдастся, пока все не признают его правоту. Вы же видели, какая забитая у него жена, Вендела…
Пер предпочел пропустить это замечание мимо ушей.
— А вы читали его книги?
— Нет… но я послушал, что он говорит, и прекрасно могу себе представить, что за советы дает он в своих книгах.
— Плохие?
— Во всяком случае, упрощенные. Нельзя стать хорошим человеком, прочитав психологическое руководство. Для этого нужен жизненный опыт… хорошим человеком можно стать только методом проб и ошибок.
Пер подумал и кивнул — это правда. В этот момент скрипнула дверь, и появилась Мари Курдин с малышом, весело выглядывающим из ременной сбруи на животе. Она не сразу их заметила — они сидели в дальнем углу, да и к тому же против света.
— Алло! — крикнула она. — Есть кто дома?
Кристер встал и пошел к ней.
— Привет дорогая, — сказал он. — А у нас гость.
Перу показалось, что Курдин обрадовался приходу жены, словно бы ему хотелось поскорее прервать неприятный разговор. Но если Пер ему несимпатичен, зачем он тогда вообще пригласил его в дом?
— Это наш сосед, Пер Мернер.
Улыбка на лице Мари Курдин мгновенно исчезла.
Кристер чмокнул жену в щеку, она ответила… но как-то неестественно. Они словно разыгрывали для него спектакль.
— Все нашла, что хотела?
— Да… Купила еще и чайные свечи.
— Замечательно.
Пер поболтал стаканом с пивом. Пена не исчезала.
Что он, завидует им, что ли? Курдин — счастливая молодая семья в шикарной вилле…
Мари коротко кивнула Перу, взяла малыша на руки и исчезла за одной из дверей — наверное, в спальню.
Джерри сказал: она у меня снималась.
Кристер Курдин вернулся к столу и улыбнулся.
Пер не ответил на улыбку, в голове у него вертелся вопрос, и он прикидывал, как его половчее задать.
— Вы были знакомы с моим отцом? — спросил он наконец.
— Нет… почему вы решили?
— Он был известен как Джерри Морнер, а вы назвали его Герхардом. Настоящим именем.
