А что оставалось делать? Хлопнуть себя по лбу и сказать, что вспомнила о поручении? Интересно, как отреагировала бы Зузана, если бы увидела маленького посланника Бримстоуна, с крыльями летучей мыши на оперенном тельце? Скорее всего, ей тут же захотелось бы сделать такую марионетку.
— Как проект с куклами? — Кэроу старалась говорить обычным тоном.
Зузана просветлела и принялась рассказывать. Кэроу слушала вполуха, не в силах унять тревогу. Что сделает Бримстоун, если она не придет? Сможет он выйти из лавки и отыскать ее?
Она знала, что Кишмиш летит следом, и, нырнув под арку, выразительно посмотрела на него, словно говоря: «Я вижу тебя. И никуда не пойду». Он недоуменно склонил головку, но Кэроу, не обращая на него внимания, вошла в здание.
В переполненном кафе Каза, к счастью, не было. Местные рабочие, бэкпекеры, художники-эмигранты, студенты тусовались у гробов, сквозь густой сигаретный дым как в тумане проглядывали зловещие очертания римских статуй в противогазах.
— Проклятье! Мор занят! — буркнула Кэроу, увидев, что за их любимым столиком сидит троица небритых бэкпекеров.
— Все занято, — отозвалась Зузана. — Чертов путеводитель! Будь моя воля, повернула бы время вспять и придушила бы писаку в глухом переулке, чтобы он никогда не набрел на это место.
— Какая ты жестокая! Всех и каждого задушила бы и обработала электрошокером.
— Вот именно, — согласилась Зузана. — С каждым днем все больше ненавижу людей. Они меня бесят. Если я такая сейчас, представляю, что со мной будет в старости.
— Станешь зловредной старухой, с балкона расстреливающей детей из пневматического ружья.
— He-а. Пневматика их только раззадорит. Лучше возьму арбалет. Или базуку.
— Вот зверюга!
Сделав реверанс, Зузана вновь окинула печальным взглядом переполненное кафе.
— Черт! Пойдем в другое место?
Кэроу покачала головой. Волосы у них намокли, и снова выходить на улицу не хотелось. Она просто ждала, когда освободится любимый столик в ее любимом кафе. И одновременно перебирала пальцами в кармане куртки заработанные за неделю шинги.
— Думаю, эти парни собираются уходить. — Она кивнула в сторону туристов, расположившихся около Мора.
— Вряд ли, — отозвалась Зузана. — Они едва притронулись к пиву.
— Точно тебе говорю. — Один из шингов дематериализовался между пальцами. Секунду спустя бэкпекеры встали. — Ну вот, а ты не верила.
Она представила комментарий Бримстоуна:
Выгнать странников из кафе: желание эгоистичное.
Озадаченные туристы пошли к выходу.
— Странно, — произнесла Зузана, занимая столик. — А они милые…
— Да? Позвать назад?
— Неплохо бы… — У них было правило — не знакомиться с бэкпекерами, которые все выглядели одинаково — щетинистые парни в мятых рубахах. — Просто я поставила диагноз — милые. К тому же вид у них был жалкий. Как у щенков.
Кэроу почувствовала себя виноватой. Зачем она ослушалась Бримстоуна, зачем загадала подлое желание — выставить ни в чем не повинных бэкпекеров под дождь? Она плюхнулась на диванчик. Голова раскалывалась. Кэроу устала и никак не могла отделаться от беспокойства: что скажет Продавец желаний?
За гуляшом взгляд ее не отрывался от входной двери.
— Ждешь кого-то? — спросила Зузана.
— Нет, просто боюсь, как бы Каз не нарисовался.
— A-а. Пусть попробует. Затолкаем его в этот гроб и забьем гвоздями.
— Звучит клево.
Чай подали в серебряных приборах с выгравированными словами «мышьяк» и «стрихнин» на сахарнице и сливочнике.
— Итак, — сказала Кэроу, — завтра в театре ты встретишься со скрипачом. Каков план?
— У меня нет плана. Пропустить бы все это и поскорее добраться до той части, где он станет моим бойфрендом. Я уже молчу о том, что ему вообще не мешало бы узнать о моем существовании.
— Да брось! Неужели ты вправду хочешь пропустить эту часть?
— Да, хочу.
— Пропустить знакомство с ним? Нервную дрожь, выскакивающее из груди сердце, смущение? Ту часть, когда вы впервые войдете в магнитные поля друг друга, и невидимые энергетические линии словно притянут вас…
— Невидимые энергетические линии? — повторила Зузана. — Ты, часом, не оккультистка? Как те чудики, что носят кристаллы и читают ауру?
— Ты знаешь, о чем я. Первое свидание, прикосновение, первый поцелуй, потаенные чувства, томление…
— Кэроу, да ты романтик!
— Вряд ли. Я хочу сказать, начало — это здорово. Все вокруг искрится и сверкает… пока ты не узнаешь, что он — козел.
Зузана скривилась.
— Ну не все же козлы.
— Может, и не все. Наверное, бывают и нормальные.
— Он нормальный! Как думаешь, есть шанс, что парень окажется и не сволочью и без девушки? Я серьезно. Какова вероятность?
— Почти никакой.
— Знаю… — Зузана картинно откинулась назад и замерла в позе сломанной марионетки.
— Ты ведь нравишься Павлу. Уж он-то точно не сволочь.
— Ну да, Павел — душка, но когда я его вижу, у меня внутри не порхают бабочки.
— Бабочки, — вздохнула Кэроу. — Мне это знакомо. Знаешь, что я думаю? Бабочки есть в животе у каждого, они живут там всегда…
— Как бактерии?
— Нет, не как бактерии. Бабочки одного человека реагируют на бабочек другого на химическом уровне, как феромоны. И когда он приближается, твои бабочки начинают порхать. Они по-другому не могут — это химия.
— Химия… Вот тебе и романтика.
— Знаю. Глупые бабочки.
Идея показалась занятной, и Кэроу, открыв альбом, принялась рисовать кишки и желудок, заполненные бабочками. Латинское название им будет Papilio stomachus.
— Так если все это химия и тут ничего не поделаешь, значит, Болван все еще заставляет твоих бабочек порхать?
Кэроу оторвала взгляд от рисунка.
— Только не это! От него мои бабочки блюют.
Прикрыв губы рукой, Зузана согнулась пополам, подавила смех и только тогда смогла проглотить набранный в рот чай.
— Фу, гадость. У тебя полный желудок блевотины!
Продолжая работать карандашом, Кэроу ухмыльнулась.
— Вообще-то, у меня полный желудок дохлых бабочек. Их убил Каз.
Она сделала подпись к рисунку: «Papilio stomachus — хрупкие существа, чувствительные к холодам и предательству».
— Знаешь что? — сказала Зузана. — На такого могли повестись только бестолковые бабочки. Вырастишь других, у которых будет больше здравого смысла. Новых мудрых бабочек.
