— Просто девушка, которая умеет летать, — ехидно добавила Лираз.
Помедлив мгновение, Акива сказал:
— Вы следили за мной…
— А чего ты хотел? — фыркнула Лираз. — Чтобы мы снова позволили тебе исчезнуть? По твоему поведению после Лораменди мы поняли — что-то должно случиться. Но… такое!
— Что вообще происходит? — спросил Азаил, очевидно, надеясь на объяснение, которое все расставит по местам.
Акива почувствовал себя разделенным надвое. Вот перед ним стоят его ближайшие союзники, которые в одночасье стали ему врагами. И во всем виноват он сам.
Его семья — не мать, которая отвернулась, когда за ним пришли солдаты. И, уж конечно, не император. Его семья — эти двое, а он ничего не мог им сказать. Ничего он не мог сказать и стоящей у него за спиной Кэроу, которая отчаянно хотела знать, что от нее скрывали всю ее жизнь. Тайна была такой большой и такой невероятной, что ему не удавалось выразить ее словами. Он молчал, и знание языков двух народов не помогало.
— Я не виню тебя за то, что ты хочешь убежать, — сказал Азаил, который всегда выступал миротворцем.
Между ним и сестрой было внешнее сходство: оба светловолосые и голубоглазые, с медового цвета кожей, оба легко заливались румянцем. Азаил всегда действовал на Акиву успокаивающе, почти расслабляюще, его мягкая улыбка вводила в заблуждение кого угодно. Он был солдатом — мгновенная реакция и стальная твердость, — но в сердце ему удалось сохранить что-то детское, и ни муштра, ни годы войны так и не смогли до конца это уничтожить. Он остался мечтателем.
— У меня у самого появлялись мысли о том, что неплохо бы сюда вернуться, когда все кончится, — добавил он.
— Но ты-то не вернулся, — отчеканила Лираз, которая вовсе не была мечтателем. — Ты не исчезал в ночи, заставляя других сочинять истории, чтобы тебя прикрыть.
— Я не просил прикрывать меня, — сказал Акива.
— Еще бы! Тогда тебе пришлось бы признаться, куда ты собрался. Поэтому ты убежал тайком, как и раньше. И что нам оставалось? Ждать, пока ты вернешься весь израненный и даже не расскажешь, кто тебя искалечил?
— На этот раз нет, — сказал он.
Лираз сдержанно улыбнулась, и Акива понял — под ее холодностью прячется обида. А если бы он не вернулся? Если бы они никогда не узнали, что с ним случилось? Они же десятилетиями защищали друг друга. Разве не Лираз, рискуя жизнью, вернулась на поле битвы в Буллфинче? Почти не осталось надежды на то, что он жив, но она, не обращая внимания на химер, которые праздновали победу и добивали раненых штыками, нашла его и унесла оттуда. Она рисковала жизнью ради него, и рискнула бы снова, не задумавшись ни на секунду. Также поступили бы и Азаил, и Акива. Однако рассказать, зачем он явился сюда и что обнаружил, он не мог.
— Что значит «на этот раз нет»? — потребовала Лираз. — Ты не вернешься израненный? Или не вернешься совсем?
— Я ничего не планировал. Просто не мог жить там, — попробовал объяснить он. В конце концов, ради них можно и постараться. — После Лораменди мы словно оказались на краю обрыва. Я больше ничего не хотел. Ничего, кроме…
Он не договорил. Все было понятно и так: его видели на коленях. Они перевели глаза на Кэроу.
— Кроме нее, — сказала Лираз. — Человеческое существо. Если она действительно человек.
— Кем еще она может быть? — сказал Акива, пытаясь скрыть вспыхнувшую искру страха.
— У меня есть кое-какие догадки, — ответила Лираз, и сердце у Акивы екнуло. — Вчера вечером, когда она нападала на тебя, что-то странное было в этом бою. Правда, Азаил?
— Да, — согласился Азаил.
— Мы стояли слишком далеко, чтобы почувствовать магию… но видели, что ее чувствуешь ты.
У Акивы в голове яростно закрутились мысли. Как увести Кэроу отсюда?
— Похоже, ты ее простил. — Лираз приблизилась на шаг. — Ты ничего не хочешь нам рассказать?
Акива шагнул назад, загораживая собой Кэроу.
— Оставьте ее в покое.
— Если скрывать тебе нечего, дай нам взглянуть на нее, — наступала Лираз.
Печальным голосом, который звучал еще невыносимее, чем резкий тон Лираз, Азаил произнес:
— Акива, просто скажи, что она не та, кем кажется. Скажи, что она не…
Акиве хотелось унестись прочь отсюда, подальше от серафимов и химер с их ненавистью, от разинувших рты людей — туда, где никто и никогда больше не сможет встать между ним и Кэроу.
— Конечно, нет, — прорычал он.
Лираз восприняла его слова как вызов. В глазах ее вспыхнула ярость, которая так помогала ей на поле боя. Она подошла поближе, будто бы желая проверить, кто такая Кэроу на самом деле.
Сердце бешено забилось, руки сжались в кулаки, и он приготовился к тому, что должно было произойти в следующее мгновение. Акива поверить не мог, что они дошли до этого.
Однако чего он точно не ожидал, так это услышать чистый и спокойный голос Кэроу:
— Так кто же я?
Лираз застыла в замешательстве, ярость уступила место удивлению. Азаил тоже выглядел ошарашенным, и Акива лишь через мгновение сообразил почему.
Слова Кэроу… Гладкие, как поток воды. Слова их языка, языка ангелов, который она не могла выучить ни земным, ни каким-либо другим способом. Воспользовавшись заминкой, вызванной ее вопросом, она вышла вперед и встала перед Лираз и Азаилом.
Затем с той же бесшабашной удалью, с какой она нападала на Акиву вчерашним вечером, Кэроу бросила в лицо Лираз:
— Хотите взглянуть на мои ладони? Только попросите.
36
Убивать необязательно
Обнаруженный в кармане лакнау, произнесенное шепотом желание — и сию же минуту мелодичный поток слов обрел смысл. Еще один язык в коллекции Кэроу, неожиданная удача.
По суровому, пронзительному взгляду женщины-серафима и по защитной позе Акивы она поняла — речь идет о ней.
— Просто скажи, что она не… — взмолился мужчина. В неоконченной фразе слышался ужас, словно он умолял Акиву развеять его сомнения.
Кто же она, по их мнению? Неужели она будет молчать, пока они ее обсуждают?
— Так кто же я? — спросила она. — Кто?
Она вышла из-за спины Акивы и увидела застывшие от удивления лица. Женщина-ангел стояла в нескольких шагах, округлив глаза — безжизненные, как у смертника, — и Кэроу вздрогнула от осознания собственной уязвимости без защиты Акивы. Она вспомнила о ножах-полумесяцах, которые остались дома, и внезапно поняла, что не нуждается в них. У нее было оружие, предназначенное специально для серафимов.
Она сама была этим оружием.
Подрагивающим от волнения голосом Кэроу произнесла:
— Хотите взглянуть на мои ладони? Только попросите.
