– Ясно… И слава Богу. Никакие сокровища мира не заставили бы меня выговорить «pater, peccavi
[33]
», обращаясь к вам, майстер Гессе. Кроме того, мне устроят темную через час после того, как я назову вам хоть одну фамилию из второго списка. Как я уже говорил, студенческий кодекс не позволит им стерпеть болтуна в своей среде.
Курт обернулся на Бруно, все так же молча и неподвижно стоящего у двери, и, упершись локтем в столешницу, перегнулся через стол, склонясь к самому лицу секретаря.
– Они ведь об этом не узнают, – тихо заметил он. – Я не скажу, и если ты не станешь откровенничать, никому и в голову не взбредет, что сведения пришли ко мне через тебя.
Тот медленно поднял взгляд, уставившись майстеру инквизитору в глаза, и так же тихо уточнил:
– На донос подбиваете?
– Назови, как тебе больше понравится, – предложил Курт, и Шепп отвел взгляд, нервно царапнув пальцем по старому дереву досок.
Несколько мгновений в комнате висела тишина, нарушаемая только дыханием и едва слышимыми звуками улицы; наконец, выждав достаточное, как ему показалось, время, Курт все так же тихо продолжил:
– У меня есть много способов тебя уговорить. Первый вариант – я начну читать тебе проповедь о том, что ты, возможно, поспособствуешь исполнению правосудия, нарушив то, что является всего лишь обычаем. Mos pro lege
[34]
, парень, это prava consuetudo
[35]
. Я могу также еще раз повторить, что все сказанное останется только вот тут, – он коснулся пальцем лба, – и нигде более. После этого я могу спросить, так ли важно сохранить тайну каких-то студенческих выходок, рискуя оставить нераскрытой загадку смерти человека и, возможно, безнаказанным – ее виновника? Если же мои воззвания к твоей совести останутся без ответа, я могу перейти к более традиционным способам – id est, к денежному вопросу. Назови цену, за которую ты был бы готов забыть о традиции в угоду закону, и мы это обсудим; убежден, мы сойдемся в цифрах, мы ведь разумные люди. Также я могу сказать, что этот вариант был бы для меня предпочтительнее: невзирая на расходы, которые мне придется понести, я буду твердо уверен в том, что ты в один прекрасный день не воспылаешь любовью к студенческим обычаям, нарушенным тобою, и не ринешься каяться перед своими собратьями. Если простое сотрудничество с инквизитором они простят, то сотрудничество оплаченное – это уж навряд ли. Третий вариант неприятный, и для меня, и для тебя: я могу задержать тебя для допроса. Мне надо лишь потратить около часу на доказательство того, что покойный секретарь когда-то тебя чем-либо задел. Разумеется, до суда дело не дойдет, и вскоре мне придется тебя отпустить, после чего весь Кёльн будет некоторое время судачить о том, что я переусердствовал или ошибся, что для меня, конечно, досадно; однако же – я еще новичок, сделают скидку на возраст. У меня еще все впереди, вскоре это всеми забудется. А для тебя неприятность состоит в том, что у меня будет день или два на задушевную беседу с тобою наедине. Этот вариант мне не нравится, и не только лишь оттого, что он чрезмерно сложен и привлекает внимание; я не желаю использовать на практике свои познания в области анатомии. Не люблю причинять лишнюю боль людям. А главное – отношения, построенные на подобном фундаменте, делают сотрудничество шатким и недолговечным, полностью исключая всяческое доверие, а оно в таком деле необходимо.
– Доверие? – чуть слышно переспросил Шепп, не поднимая глаз, и нервно усмехнулся. – Не слишком идущее к случаю слово.
– Ну почему же? – возразил Курт серьезно. – Самое подходящее. Особенно если мы вернемся к первому варианту и на нем остановимся как на самом лучшем для нас обоих. Или ты все же предпочитаешь сотрудничество оплаченное?
Секретарь не ответил, по-прежнему глядя в стол и нервно кусая губу; наконец, тяжело, словно камень, поднял взгляд и вымученно улыбнулся:
– Вербуете, майстер инквизитор?
– Уже завербовал, – убежденно возразил Курт, распрямляясь. – Итак, списки, Хельмут. Сколько дней тебе понадобится?
– Учитывая то, что мне надо еще вникнуть в дела, – тихо ответил тот, снова отведя глаза, – а также то, что придется заниматься делами покойного… дней пять.
– Два, – мягко поправил Курт и, перехватив ошеломленный взгляд, кивнул, повторив: – Два дня. Передашь через Бруно, он к тебе явится. Это – понятно?
– Вполне. Однако же… Однако – ведь я не могу утверждать, что знаю обо всех случаях, не попавших в его отчеты; я не уверен, что второй список будет полным.
– Не страшно.
Секретарь покосился на его лицо, глядя долю мгновения пристально, и снова отвернулся.
– Понятно. Глупо было бы полагать, что я такой один…
– С делами здесь ты закончил? – прервал Курт, и тот неловко махнул переписанным перечнем, передернув плечами:
– С этим – да…
– Хорошо. Договоришься о перевозке тела. Узнав, что происходящим заинтересовалась Конгрегация, местный епископ будет настаивать на отпевании в Кёльнском соборе: любопытствующие, которые придут посмотреть на панихиду, это неплохие пожертвования… При всем моем уважении к предприимчивости его преосвященства, вынужден дать тебе указание не уступать и труп отстоять любой ценой. Это ваш студент, и университет желает отпевания в своей часовне.
– Понял, – уже едва слышано произнес Шепп, поднимаясь. – Я могу идти?
– Свободен, – подтвердил Курт, тоже вставая, и с чувством пожал секретарю руку; того перекорежило, словно в ладонь лег раскаленный камень. – Приятно было иметь с тобою дело.
Шепп отдернул руку, схватив со стола сумку с письменными принадлежностями, и молча зашагал к двери; Бруно сделал шаг в сторону, давая дорогу, и тот на мгновение остановился.
– Когда наступит момент, в который я уже не смогу передумать? – спросил он, не оборачиваясь, и Курт пожал плечами:
– Да когда угодно. Можешь, выйдя отсюда, наплевать на наш уговор; в этом случае, согласно всем законам, мы вернемся к тому, с чего начали – ты мне ничего не должен… и я тебе тоже. Разве я тебя к чему-то принуждаю? Все зависит лишь от тебя, Хельмут; если ты решишь, что помощь расследованию оказать не хочешь – что ж, твоя воля. Наверное, твои соученики согласятся с твоим решением, одобрят то, что ты разорвал свои отношения со всеми ненавидимой Инквизицией. Правда, сложно будет их убедить в том, что отношения эти длились всего минуту; но ведь ты с этим разберешься, верно?
– Правильно ли я понял, – глухо произнес Шепп, все так же стоя к нему спиной, – что тогда вы ославите меня как доносчика?
Курт не ответил, молча прислонившись спиной к столешнице и глядя на то, как Бруно отвернулся, уставившись в сторону; секретарь вздохнул:
