— Просто его светлость любит применять архитектурные метафоры в речи, — невинно ответила Оливия.
Если бы мать Куина любила драмы, как Джастин, она бы по его примеру закатила глаза.
— Через несколько дней мы устраиваем небольшой бал, — заявила она. — Естественно, ничего помпезного. Но не удивлюсь, если придет по крайней мере сто гостей.
Кажется, она переходит к очередному испытанию, подумал Куин. От этой мысли по спине побежал холодок.
Да, Оливия очаровательна, забавна и необыкновенно чувственна. Не важно, что она помолвлена с другим. Она совершенно ему не подходит.
Куин усилием воли повернулся к Джорджиане. У нее был такой ясный, добрый и чуть обеспокоенный взгляд. Нелегко быть сестрой Оливии.
Джорджиана напоминала элегантную фарфоровую вещицу, но в сравнении с ней Оливия казалась землей обетованной.
Герцогу хотелось… Нет, он не должен доверять своим желаниям. Его желания были неправильными. Нельзя забывать те мучительные ночи, когда Еванджелина не возвращалась домой, те минуты, когда он с горечью и разочарованием слушал, как она упрекает его, перечисляет его недостатки, его неспособность сделать ее счастливой…
Он улыбнулся Джорджиане.
— Теперь, когда я всем наскучил своим математическим монологом, расскажите мне о своих хобби. Конечно, если у вас случается свободное время. Я знаю, какими занятыми могут быть молодые леди.
Она странно рассмеялась.
— Я люблю плести кружева и шить.
— Понимаю. — За левым плечом Куина рассмеялась Оливия, и от смеха ее грудь…
Он заставил себя отвлечься.
— А что вам нравится больше? Плетение кружев?
— А вы знаете, что это такое?
— Конечно, — поспешил заверить ее Куин. В глазах Джорджианы было удивление, и он чуть заметно улыбнулся. — То же, что шитье?
— Это создание очень прочных кружев.
— Прочных кружев, — повторил Куин. — Но это неправильно.
— Оксюморон, — согласилась Джорджиана.
— Полагаю, вам это неинтересно. — Она снова мило улыбнулась, совсем не похоже на озорную улыбку сестры.
— Не совсем.
— Тогда что вы любите делать? — Впервые Куину стало любопытно.
Она помедлила.
— Я люблю читать.
— Значит, вы «синий чулок»?
— Вряд ли я заслужила это прозвище. Хотя мне кажется, «синие чулки» очень образованны и умны.
— Охотно верю, что вы умны, хотя ничего не могу сказать об образовании.
— Я знаю наизусть книгу вашей матери, — заметила Джорджиана.
Герцог слабо улыбнулся в ответ.
— «Зеркало комплиментов» не заменит Оксфордский университет.
— Который не впускает женщин в свои величественные двери.
— Верно. Позвольте предположить. — Герцог оглядел Джорджиану с ног до головы: воплощение английской женственности, скромная и одновременно упрямая. Джорджиана не производила впечатления бунтаря, поэтому ее возможности были весьма ограниченны. — Вы играете на арфе. А иногда читаете книги о путешествиях по Нилу.
Джорджиана была очаровательно спокойна. Герцог понял, что она не из тех, кто устраивает сцены и бьет фарфоровую посуду, даже будучи раздражена, как сейчас.
— Я не умею играть на арфе. Я бы с удовольствием почитала о путешествиях по Нилу, но больше всего мне нравится заниматься тем, что вы, джентльмены, называете химией.
— Химией? — Герцог никогда бы не подумал о подобном.
— Возможно, это слишком громко сказано. — Джорджиана склонила голову набок, словно любопытная птичка. — Мне нравится смешивать разные жидкости. Оливия называет меня начинающей волшебницей.
— А что именно вы делаете?
— Пытаюсь улучшить уже существующие изделия. В основном для дома. Герцогини всегда… — Она замолчала, и ее лицо озарилось очаровательным румянцем.
— Герцогини?
Джорджиана сделала глубокий вдох.
— Конечно, у знатных дам всегда было больше времени, чем у простых женщин. Поэтому многие из них занимались химией. Маргарет Кавендиш, герцогиня Ньюкасл, считается первой женщиной ученым. Вообще-то она единственная женщина ученый, которую я знаю, хотя она и жила в семнадцатом веке.
— Если не считать вас.
— Ничего подобного, — с легким испугом произнесла Джорджиана. — Я просто любитель.
— А ваша сестра, мисс Литтон, тоже интересуется наукой? Она тоже начинающая волшебница?
— Нет, у Оливии другие интересы.
— Полагаю, близнецы часто отличаются друг от друга. У нашего мирового судьи два сына, совершенно друг на друга непохожих.
— Мы с Оливией можем подтвердить ваше предположение. Меня завораживают реальные вещи, а Оливию больше интересует язык.
— Язык? Хотите сказать, изучение разных языков?
— Мы изучали языки. Но Оливии очень нравятся каламбуры. — Джорджиана воинственно посмотрела на Куина. — В наши дни мы относимся к игре слов как к чепухе, но я верю, что в будущем она может стать серьезным предметом исследований.
— Каламбуры, — повторил Куин. — Слова, имеющие не одно значение?
— Верно.
— Кстати, когда мисс Литтон беседовала с лордом Джастином, я заметил ее любовь к игре слов.
Джорджиана снова покраснела. Возможно, она догадалась, какой лимерик рассказала Оливия.
В этот момент послышался кашель герцогини.
— Сегодня я провожу последние приготовления к балу и буду благодарна, если мисс Джорджиана и леди Алтея мне помогут. — Она улыбнулась. — Мне очень интересно узнать ваше мнение о развлечениях.
«Очередное испытание», — подумал Куин.
Леди Алтея тут же вскочила на ноги и бросилась помогать герцогине. Джорджиана сохраняла спокойствие. По правде говоря, Куину она нравилась.
Оливия даже не предложила помощь, хотя ее об этом и не просили, и вряд ли обрадовались бы. Кажется, они с Джастином строили планы насчет конной прогулки.
Если не считать событий прошлой ночи, Куин был знаком с Оливией Литтон самое большее полчаса, и она не могла ему нравиться. По крайней мере не так, как Еванджелина.
Однако Куин не умел лгать. Оливия ему нравилась.
По какой-то непостижимой причине, всего раз взглянув в светло-зеленые глаза мисс Литтон, на ее пышное тело и прямые плечи, даже когда она была промокшей насквозь, Куин сразу возжелал ее.
Она была остроумна, мила, красива, необузданна…
И совершенно не подходила на роль герцогини.
Куин подался вперед.
— У меня в конюшне есть кобыла, которая вам прекрасно подойдет.
