Боррояр стоял за его спиной.
— Как же? Нет, ваше благородие, — чуть слышно прошептал Улхарь.
Дознаватель выдернул свой клинок.
Мертвое тело со стуком упало на пол.
— Да, он никому больше не расскажет, — сумрачно кивнул Боррояр.
Вытер клинок небольшим платком.
— Сделайте все, как следует, лорд Мортерн.
Он развернулся и ушел.
Его шаги раскатились по старой каменной лестнице.
Несколько минут Димитрис стоял в пустом коридоре. Офицер смотрел на труп Улхаря и ни о чем не думал.
Потом вошел в камеру.
Черный колдун лежал на полу, его тело содрогалось от боли. Розыскной вытащил меч из ножен.
Замахнулся и одним ударом отсек чародею голову.
Яркие багряные молнии вырвались из отрубленной шеи. Заметались по камере, сбили с ног юного Мортерна, и обломки камня, обугленные, в дыму, посыпались на пол.
Димитрис скорчился, прикрывая лицо руками.
Потом все стихло.
Голова мага внезапно оскалилась, длинные клыки блеснули во рту, морда стала звериной и покрылась мохнатой шерстью.
— Теперь ты никогда не узнаешь правду, — пронесся голос волшебника под сводами подземелья.
Плоть на его лице забурлила, потом обуглилась.
Мертвые глаза смотрели на юного офицера.
2
— Утром меня вызвал к себе начальник приказа, — закончил Димитрис свою историю. — Он ничего не проронил о том, что случилось ночью. Улхаря схоронили на небольшом кладбище, за острогом; семье сказали, мол, умер от сердечного приступа.
Димитрис помолчал, глядя на тени, метавшиеся возле костра.
— Приказной начальник был очень любезен со мной. Снова поздравил с железной бляхой. Сказал, что в наши дни нечасто встречаешь таких толковых и преданных императору молодых людей.
Затем он добавил: «И в Чернодворце вас приметили, лорд Мортерн».
«Как в Чернодворце?» — спросил я, и вновь перед моими глазами встало мрачное лицо Боррояра.
«Вот, сегодня с нарочным прислали пакет».
И он протянул мне свиток с печатью императора.
«Это ваше новое назначение, лорд Мортерн. На орочьи рубежи. Вас назначили помощником воеводы; очень, очень быстро делаете карьеру, молодой человек!»
Он говорил с улыбкой, радостно жал мне руку, но в его голосе слышались и страх, и удивление.
Приказной, наверное, и сам не понимал, что творится, но очень хотел поскорей от меня избавиться. Так я впервые узнал про крепость в Молчаливых горах.
Я понимал, что это изгнание.
Меня отсылали как можно дальше и от столицы, и от двора императора. Все из-за убитого черномага. Не потому, что я срубил ему голову, нарушив закон и клятву.
Нет, они боялись другого.
Я слышал рассказ волшебника и видел мороки, я уверен, то был не безумный бред, а память о реальных событиях, и Боррояр мог это подтвердить…
Уверен, они были готовы убить меня, как сделали со старым несчастным Улхарем. Но не рискнули из-за того, что стало с моим отцом.
Если два Мортерна умрут подряд, один за другим, это напугает прочих бояр, и кто знает, какие тайны тогда откроются…
Димитрис поворошил поленья в костре.
— С тех пор я не раз пытался узнать, что в самом деле произошло на Черной Реке. Спрашивал о том наступлении… Но здесь, в Малахите, не так уж много солдат, и почти все новобранцы.
Когда я узнал, что Огнард служил у Порогов вместе с Аскольдом, и хотел расспросить воеводу, то совершил ошибку.
Видимо, я слишком настаивал и даже изложил в деталях навеянное черномагом видение о той атаке; он мне ничего не ответил, сразу же замкнулся в себе и с тех пор люто невзлюбил. Да вы и сами видели.
А с комендантом я не стал и пытаться, он не из тех, с кем можно пооткровенничать.
Димитрис прищурился.
— Вы тоже сражались на Черной Реке, — сказал он, — и знали моего отца. Даже гораздо лучше, чем я. Что там было?
— Смерть, — отвечал я. — Хуже смерти лишь жизнь, отданная другим и зазря. Это невозможно простить.
— А то наступление?
— Оно могло случиться, где угодно: и у Излучины, и возле Порогов. У нас был приказ форсировать реку любой ценой; цену заплатили немалую, но закрепиться на том берегу мы так и не смогли.
— Мой отец заплатил за это собственной жизнью, — кивнул Димитрис. — Он подписал приказ уйти от Черной Реки и в тот же вечер бросился на свой меч.
— Мне жаль, что это случилось, — сказал я и сам не заметил, что повторяю слова дознавателя Боррояра.
— А та Великая Ложь? — спросил Димитрис. — О чем говорил колдун?
— Кто знает… — ответил я. — У каждого своя правда. А стало быть, у всех нас и своя ложь…
— Тревога! — вдруг пронесся голос над лагерем.
Громко зазвенело оружие.
Я вскочил.
Огненная стена неслась по Степи.
— Скорее, бежим! По коням! — послышался голос Огнарда.
Но в ту же секунду еще одна волна бурлящего пламени вспыхнула с другой стороны и покатилась к нам.
— Орки, — негромко произнес Димитрис.
Он тоже поднялся.
— Это их обычная тактика. Хотят запереть нас тремя стенами огня.
— Эрлан-бей, — пробормотал я.
— Да, я знал, что добром наше посольство не кончится…
Завоеводчик вынул из ножен меч, тот самый, что срубил голову черномага. Быстро начертил на клинке три руны — одну защитную и две для силы удара.
— К оружию! — раздался зычный голос Саардак-хана. — Шаманы! Создать магический щит.
Первый из степный колдунов выступил в центр лагеря. Высоко подняв жезл, он шептал защитные заклинания.
Его товарищ молча стоял поодаль.
Три орочьих охранника встали подле своего хана.
Димитрис взял меня за плечо.
— Послушайте, — сказал он. — Может, я и молод, но не дурак. Что происходит? Саардак пришел к Болотам под ночь, почти без охраны.
Его пальцы сжались сильнее.
— Три мечника, два шамана, да мы с Огнардом, вот и весь отряд. И хан, конечно же, знал, что Эрлан-бей захочет его убить.
Холодный огонь сверкнул в глазах офицера.
— Тогда зачем все это?
— Не важно, что было задумано, — сказал я. — Важно, чем все окончится.
Димитрис тряхнул меня.
— Хватит с меня загадок! — прорычал он. — Вы говорите, совсем как маги Чернодворца. Скажите, что происходит, я должен знать.
