Лях закивал. Князь прошелся по гриднице.
– Ладно, я не зверь. Пусть едет обратно. Родня есть?
Юлиуш вздохнул: родни у них не было. Данусе придется не сладко. Красивая девка без защитника и приданого… В лучшем случае спихнут замуж, но, скорее всего, отдадут на потеху какому-нибудь вельможе. Вступиться-то некому. Лях скрипнул зубами.
– Могу ее замуж выдать, – продолжил князь. – Только кто ее теперь захочет?
Юлиуш не ответил. Ему было так худо, что хотелось выть.
– Княже! – сказал, с трудом сдерживая рыдания. – Умоляю! Меня казни, коли воля твоя, но Данусю не оставь милостью…
Он опустился на колени и склонил голову. Иван снова прошелся по гриднице. Лях слышал, как скрипят половицы под тяжелыми шагами.
– Встань, пан! Негоже послу на коленях!
Юлиуш тяжело поднялся.
– Благодари Господа за дочку свою! Просили за нее. Не могу шурину отказать.
Князь развел руками. Юлиуш вцепился в него взглядом.
– Хочет ее за себя, – Иван осуждающе покачал головой. – И что теперь? Брать в родню дочку висельника? Негоже! Помиловать тебя? А за что?
– Я больше не буду! – совсем по-детски пообещал Юлиуш.
– Будешь! – вздохнул князь. – Еще как будешь! Король заставит. Иль не так?
– Уйду от него! Все равно не платит!
– Да? – князь с любопытством посмотрел на Юлиуша. – А к кому пойдешь?
– К тебе!
– Под руку мою просишься?
Юлиуш закивал.
– А что умеешь? Кроме того, что тайны выведывать?
– Я сотник! – обиделся лях. – На пруссов ходил и литвинов, с вашими бился…
– И как? – сощурился князь. – Кто кого?
Юлиуш вздохнул: хвастаться нечем.
– Ладно, – сказал Иван, – беру. Только не сотником. Их у меня хватает, да и стар ты. Разве ополчение боярское водить… Згода! Дам тебе две веси…
– Пять! – поспешил Юлиуш.
Князь глянул с изумлением и захохотал. Юлиуш, насупившись, ждал, пока тот отсмеется.
– Что мне нравится в вас, ляхах, так то, что даже на пороге смерти торгуетесь, – сказал князь, вытирая заслезившийся глаз. – У тебя, пан, веревка на шее, и я ее пока не снял. Понятно?
Юлиуш кивнул.
– Сказал «две», значит, две. Плюс та, что ранее жаловал.
Юлиуш не знал, что означает «плюс», но догадался, что прежнюю весь не отберут. Поклонился.
– Но гляди! – погрозил князь пальцем. – Вздумаешь смердов обижать… У меня с такими разговор короткий! А теперь иди к попу, исповедайся и причастись, чтоб я знал, что ты теперь православный. Католикам земель не жалую. Королю сам напишешь, а то подумает, что я послов его сманиваю. Грамоту прежде чем отсылать, мне покажешь. Ступай!
Юлиуш выскочил за дверь и стер с лица пот. Надел шапку и вышел во двор. Там ловко поймал за ухо пробегавшего отрока. Тот, ощутив железные пальцы, заверещал.
– Кто у вас землями заведует? – спросил лях.
– Тиун Микула! – ответил отрок, глядя исподлобья.
– Отведи к нему! Белку дам! – посулил Юлиуш, дивясь своей щедрости.
– Так и сказал бы! А то за ухо… – буркнул отрок, высвобождаясь. – Идем!
Лях поспешил следом. Ковать железо следует, пока горячо. Князь сказал: «Две!», но… Веси, как известно, бывают разными. В десять дворов, двадцать, а то и в пятьдесят. Если договориться с тиуном… Юлиуш взвесил на ладони прицепленный к поясу кошель. Жалко серебра, но дело того стоит. К попу успеется…
Моральные угрызения ляха не мучили. Какая разница, где молиться: в костеле или в церкви? Бог один, а вот выгода разная. Жаль, конечно, обещанного золота с титулом, но перспектива получить их выглядела призрачной. Синица в руках, как говорят русы, лучше журавля в небе. Тем более что синица не тощая. Стать боярином в богатом Галиче… Молодец Дануся, знала, кого очаровать! «Может, самому жениться? – подумал Юлиуш. – Еще не старый. Даже девку можно сосватать! Лучше вдову с землями! – одернул он себя. – Присоединить их к своим… Надо узнать у тиуна, есть ли в княжестве такие вдовы, и попросить земли рядом…»
Он ускорил шаг, догоняя убежавшего вперед отрока.
15
Через месяц службы в порту Алексия вызвали в геникон
[18]
.
– Скажи! – спросил архонт
[19]
, разглядывая подчиненного. – Почему, когда ты проводишь осмотр, размер пошлины получается вдвое, а то и втрое выше, чем у остальных?
Алексий помедлил с ответом. Он успел составить представление о том, что происходит в порту, но не знал, чего хочет архонт. Потому ответил уклончиво:
– Я хорошо считаю. В гимнасии был первым в выпуске.
Последнее замечание было лишним. Архонт сам принимал Алексия на службу, перед этим дотошно расспросив. Однако Алексий сомневался, что начальник помнил эту деталь.
– Выходит, другие считают плохо! – заключил Леонид (так звали архонта). – Проверим! Завтра работаешь с Анастасом. Ты – старший!
Анастас напарнику не обрадовался. Нахмурился, но возражения оставил при себе. Они поднялись на борт катерги
[20]
, прибывшей из Антиохии, и приступили к досмотру. Трюм корабля заполняли тюки. Алексий пересчитал их, после чего потребовал два распаковать. Вопреки уверениям купца, утверждавшего, что товар никудышный, шелк оказался отменного качества. Анастас толкался за спиной напарника, но в процесс не вмешивался. Закончив досмотр, они поднялись на палубу, при этом Алексия пропустили вперед. Однако он успел заметить, как купец сунул что-то в лапу напарника.
– Пять номисм и три миллисиария пошлины, – сказал Анастас наверху.
Купец полез в кошель, но Алексий остановил его.
– Двенадцать номисм и семь миллисиариев! – сказал, качнув головой.
Купец побагровел и растерянно глянул на Анастаса.
– Можем пересчитать! – предложил Алексий. – Выгружай тюки и вези на портовый склад. Взвесим и проверим!
Купец, поколебавшись, от проверки отказался. Вручил Алексию запрошенную сумму, а после того, как молодой чиновник ступил на сходни, подошел к его напарнику. Алексий не слышал их разговора, но краем глаза заметил, как нечто из руки напарника перекочевало обратно к купцу.
К вечеру они досмотрели три корабля, и везде повторялось одно и то же. Анастас называл одну сумму, Алексий – другую, купцы хмурились и пытались спорить, но в конечном итоге послушно платили.
