Эта картина вызвала у него улыбку. «Ты мой», — сказала его собственная Джули. Она говорила правду, и теперь, попав сюда, он был совершенно уверен, что здесь и останется. Он слишком долго прослужил копом и при одной мысли о попытке заново воссоединить человечество ощущал усталую злобу. Он должен закончить здесь свою часть работы, а потом — с него хватит.
— Ой, Пампо!
— Иду, — отозвался Миллер. — Не гони лошадей. Никуда от нас станция не денется.
«Радуга — это невидимый круг. Невидимый. Невидимый…» — напевным детским голоском сказал Эрос. Миллер приглушил звук.
Каменная поверхность станции была не слишком удобной для работы в скафандрах и с манипуляторами. Два других корабля сели на полюсах, где им не приходилось бороться с центробежной силой, но тошноту от Кориолисовой силы ощутят все. Команде Миллера предстояло цепляться за стальные пластины дока, повиснув мухами над звездной бездной.
Инженерам пришлось потрудиться, вычисляя расположение термических зарядов. Если энергии, выплеснутой минами в станцию, окажется слишком мало, поверхность быстро остынет и позволит желающим совершить высадку научной группы прежде, чем солнечная корона поглотит станцию вместе с теми обломками «Наву», которые останутся на ней. Даже лучшие умы «Тихо» не могли дать полной гарантии, что не произойдет синхронной детонации. Если взрывные волны, проходя через астероид, случайно попадут в резонанс, станция лопнет, как яйцо, рассеяв протомолекулу по широким путям Солнечной системы, подобно горсти пыли. Так что победу от поражения отделяли буквально считаные метры.
Миллер выполз из шлюза на поверхность. Первая волна техников уже устанавливала резонансные сейсмографы, свечение рабочих сигналов и датчиков затмевало все небесные тела. Миллер укрепил подошвы на широкой полосе металлокерамического сплава и позволил течению центробежной силы разогнуть ему спину. После многосуточного лежания в амортизационной койке свобода принесла чувство эйфории. Кто-то из техников поднял руки — астерский жест, требующий внимания. Миллер увеличил звук в рации скафандра.
«…букашки ползают сюр ма пью…»
Он нетерпеливо переключился с волны Эроса на канал группы.
— …придется переместиться, — произнес женский голос. — Здесь слишком много плитки. Надо перейти на ту сторону доков.
— Это добрых два километра, — напомнил Миллер.
— Точно, — согласилась женщина. — Можно отчалить и перевести корабль на двигателях или буксировать его. Буксиров у нас хватит.
— Какой способ быстрее? У нас не так много времени в запасе.
— Буксировка.
— Значит, буксируем, — решил Миллер.
Корабль медленно приподнялся. Казалось, двадцать маленьких, медлительных транспортных жучков тащат за собой огромный металлический дирижабль. Кораблю суждено было остаться на станции, привязанным к ней, словно оставленным в жертву богам. Миллер вместе со своей командой прошел по закрытой створке портового шлюза. Он ничего не слышал, кроме стука собственных подошв, когда электромагниты прилипали к поверхности, и щелчков, когда они отключались. Никаких запахов, кроме запаха собственного тела и свежего пластика из восстановителя воздуха. Металл у него под ногами сверкал, словно кто-то надраил его до блеска. Всю пыль и мелкие камушки давным-давно унесло в пространство.
Они торопились управиться с работой: установить корабль, подготовить детонаторы, ввести защитные коды. Каждый держал в уме, что гигантский снаряд, в который превратился «Наву», стремительно несется к ним.
Если здесь сядет чужой корабль, то, попытавшись разминировать ловушку, он невольно отправит синхронные сигналы всем остальным кораблям-минам, причаленным к поверхности астероида. Три секунды спустя с этой поверхности снесет все подчистую. Запасы воздуха, воды, оборудование разгружали с кораблей и стягивали в узлы, чтобы потом подобрать. Нет смысла тратить ресурсы зря.
Никакие ужасы не выползали из шлюза, чтобы броситься на команду, так что Миллер, пожалуй, оказался бесполезен. А может, и нет. Может, он был нужен здесь для другого.
Когда все, что можно, было сделано, Миллер послал сигнал готовности через систему связи корабля-смертника. Транспорт, который забирал их, подходил медленно, выглядел сперва разгорающейся все ярче световой точкой, которая затем понемногу начала расти. Причальные крепления в невесомости растянулись паутиной, похожей на строительные леса. По команде с транспорта группа Миллера отключила подошвы и запустила простенькие маневровые двигатели своих скафандров, а те, у кого скафандры оказались слишком старой модели, прицепились к общей маневровой капсуле. Миллер смотрел, как они падают в сторону корабля.
— Кати ва, Пампо, — позвал откуда-то Диого. Миллер уже не мог отличить его голос от других. — Эта «труба» ждать не станет.
— Я остаюсь, — сказал Миллер.
— Са кве?
— Я решил. Я останусь здесь.
Последовала пауза. Миллер ее ожидал. У него были коды доступа. Если придется заползти в скорлупу, оставшуюся от корабля-смертника, и запереться в нем — он справится. Но ему бы этого не хотелось. Он заранее продумал аргументы: вернувшись на Тихо, он стал бы для Фреда Джонсона простой пешкой в переговорах; он устал, он стар, и его старость исчисляется не в годах жизни. Он уже умирал на Эросе и хотел закончить это дело здесь же. Он заслужил такое право. Диого и остальные обязаны ему хоть этим.
Он ждал ответа мальчишки, попытки отговорить его.
— Все правильно, — сказал Диого. — Буона морте.
[41]
— Буона морте, — ответил Миллер и отключил рацию. Вселенная молчала. Звезды под ним едва уловимо, но все же заметно сдвигались в лад вращению станции. Одной из этих звезд был «Росинант». Две другие — посланные Холденом корабли-эвакуаторы. Миллер не сумел бы отличить их от настоящих звезд. Джули парила рядом с ним, ее темные волосы плавали в пустоте, сквозь них просвечивали звезды. Она выглядела умиротворенной.
«Если бы тебе пришлось повторить? — спросила она. — Если бы ты мог проделать все с самого начала?..»
— Я бы не стал, — сказал он.
Транспорт АВП включил двигатели, вспыхнул золотым и белым огнем и отдалился, превращаясь в еще одну звезду. Уменьшился и затерялся среди других. Миллер отвернулся к темному пустому ландшафту и вечной ночи.
Ему требовалось лишь продержаться здесь еще несколько часов, и они оба будут спасены. Все будут спасены. Этого будет достаточно. Миллер заметил, что улыбается и плачет, слезы стекали из глаз на виски и смачивали волосы.
«Со мной все будет хорошо», — сказала Джули.
— Я знаю, — ответил Миллер.
Он стоял молча почти час, потом повернулся и медленно, осторожно дошел до оставленного в жертву корабля, пробрался сквозь шлюз в сумрачное брюхо. Воздуха осталось достаточно, чтобы ему не пришлось спать в скафандре. Он разделся догола, выбрал себе койку и свернулся калачиком на упругом голубом геле. В каких-нибудь двадцати метрах от него ждали сигнала заряды, готовые вспыхнуть ярче солнца. Над ним все, что когда-то было людьми станции Эрос, изменялось и превращалось, переливаясь из образа в образ, словно на ожившей картине Иеронима Босха. А до удара «Наву» — Молота Господня — оставался еще целый день.
