Гундерсон остановил их перед дверью с надписью: «OQ117», вставил в замок карточку и жестом пригласил их внутрь.
— Лучше, чем я ожидал, — не без уважения протянул Шед.
Каюта по корабельным меркам могла считаться просторной. В ней имелось шесть коек-амортизаторов и маленький столик с четырьмя стульями на магнитных ножках. За открытой дверью в переборке виднелось небольшое отделение с туалетом и раковиной. Гундерсон и лейтенант десантников прошли за командой в каюту.
— Пока размещайтесь здесь, — сказал старшина. — На стене панель связи. Лейтенант Келли оставит за дверью двоих людей. Позвоните им, и они пошлют за тем, что вам требуется.
— Как насчет пожевать? — спросил Амос.
— Тоже пришлем. Оставайтесь здесь, пока вас не вызовут, — ответил Гундерсон. — Лейтенант Келли, хотите что-нибудь добавить, сэр?
Десантник оглядел их с головы до пят.
— Люди остаются у каюты, чтобы защищать вас, но они не станут церемониться, если вы нарушите порядок, — сказал он. — Слышите хорошо?
— Громко и четко, лейтенант, — кивнул Холден. — Не волнуйтесь. Таких спокойных гостей, как мы, у вас еще не бывало.
Кажется, лейтенант кивнул ему с искренней благодарностью. Он держался как профессионал, исполняющий неприятную работу. Холден ему сочувствовал. Кроме того, он знавал достаточно десантников, чтобы помнить, какими неприятными они могут стать, если дойдет до стычки.
Гундерсон спросил:
— Вы не проводите на обратном пути мистера Холдена, лейти?
[21]
Я бы хотел помочь им устроиться здесь.
Келли кивнул и взял Холдена за локоть.
— Пойдемте со мной, сэр.
— Куда?
— Лейтенант Лопес хотел видеть вас немедленно после стыковки. Я отведу вас к нему.
Шед нервно переводил взгляд с десантника на Холдена и обратно. Наоми кивнула. «Мы еще увидимся», — сказал себе Холден. И даже почти поверил себе.
Келли быстро вел Холдена по кораблю. Винтовку он уже не держал на изготовку, а повесил на плечо. То ли решил, что Холден не доставит беспокойства, то ли рассчитал, что в случае чего легко с ним справится.
— Могу я спросить, кто такой лейтенант Лопес?
— Человек, который хотел вас видеть, — отрезал Келли.
Он остановился у серой двери без надписей, коротко постучал и провел Холдена в маленькое помещение со столом и двумя неуютными на вид стульями. Темноволосый мужчина настраивал рекордер. Он неопределенно махнул рукой в сторону стула. Холден сел. Стул оказался еще неудобнее, чем выглядел.
— Можете идти, мистер Келли, — сказал человек, звавшийся, как полагал Холден, Лопесом. Келли вышел и закрыл за собой дверь.
Закончив, Лопес сел за стол напротив Холдена и протянул ему руку. Холден ее пожал.
— Я — лейтенант Лопес. Возможно, Келли уже назвал меня. Я из разведки флота, чего он почти наверняка не сказал. Работа у меня не секретная, но железноголовых учат держать язык за зубами.
Лопес полез в карман, вытащил маленький пакетик белых облаток и забросил одну в рот. Холдену не предложил. Пока он рассасывал таблетку, зрачки его сжимались в булавочные головки. Наркотик, помогающий сосредоточиться. Во время допроса он будет замечать каждое движение мускулов на лице Холдена. Такому трудно солгать.
— Первый лейтенант Джеймс Р. Холден из Монтаны, — начал Лопес. Это не было вопросом.
— Да, сэр, — на всякий случай подтвердил Холден.
— Семь лет на Флоте Объединенных Наций, последнее назначение — на истребитель «Занг Фей».
— Это я.
— В вашем досье указано, что вы уволены за нападение на старшего по званию, — продолжал Лопес. — Это обычный штамп, Холден. Вы действительно ударили старшего?
— Нет. Я промахнулся. Сломал руку о переборку.
— Как это случилось?
— Он оказался проворнее, чем я ожидал, — объяснил Холден.
— Почему вы пытались?
— Вымещал на нем отвращение к себе. Если от удара пострадал тот, кому следовало, то по чистой случайности, — сказал Холден.
— Кажется, вы с тех пор много думали об этом. — Булавочные зрачки Лопеса не отрывались от лица Холдена. — Терапия?
— На «Кентербери» хватало времени на размышления, — ответил Холден.
Лопес пропустил мимо ушей очевидный намек и спросил:
— К чему же привели вас размышления?
— Коалиция уже сотню лет наступает этим людям на горло. Мне не хотелось быть сапогом.
— Значит, вы сочувствуете АВП? — совершенно бесстрастно поинтересовался Лопес.
— Нет, я не перешел на другую сторону. Я вышел из игры. Я не отказывался от гражданства. Мне нравится Монтана. Я попал сюда, потому что люблю летать, а нанять меня могли разве что на ржавое астерское корыто вроде «Кентербери».
Лопес впервые улыбнулся.
— Вы исключительно честный человек, мистер Холден.
— Да.
— Почему вы заявили, что ваш корабль уничтожен военным судном Марса?
— Я этого не говорил. Я все объяснил в передаче. Такой технологией располагают только флоты внутренних планет, и я нашел в устройстве, заманившем нас, марсианскую деталь.
— Мы должны будем ее увидеть.
— Охотно покажу.
— Судя по вашему досье, вы были единственным ребенком семейной общины. — Лопес словно и не прерывал беседы о прошлом Холдена.
— Да, пять отцов, три матери.
— Столько родителей на одного-единственного ребенка? — заметил Лопес, неторопливо разворачивая новую облатку. На Марсе хватало места для традиционных семей.
— Налоговая льгота для восьми взрослых с одним ребенком позволила им купить двадцать два акра сельскохозяйственных угодий. На Земле тридцать миллиардов человек. Двадцать два акра — это национальный парк, — сказал Холден. — Кроме того, закон позволяет комбинировать ДНК. Они не просто так назывались родителями.
— Как они решали, кто вас выносит?
— У матери Элизы были самые широкие бедра.
Лопес забросил в рот новую облатку и несколько минут посасывал ее. Прежде чем он снова заговорил, палуба вздрогнула. Видеорекордер у его локтя задребезжал.
— Торпедная атака? — спросил Холден. — Значит, корабли астеров так и не свернули?
— Есть предположения на этот счет, мистер Холден?
— Просто отмечаю, что вы весьма охотно стреляете по астерским кораблям.
— Вашими стараниями мы попали в такое положение, что не можем проявить слабость. После ваших обвинений слишком многие изменили мнение о нас к худшему.
