— Думаешь, их это остановит? — спросил Холден. — Я хочу сказать, Земля пошла на такое потому, что «Протоген» купил каких-то генералов, или сенаторов, или еще кого, да? Это все потому, что они хотят быть единоличными владельцами той дряни. Если Марс ее получит, «Протоген» лишится повода для войны.
Миллер моргнул. Прежде чем он успел выбрать между: «Они постараются полностью аннигилировать Марс» и «До чего же ты наивен, капитан!» — Холден продолжил:
— На хрен. У нас база данных. Я передам ее в эфир.
Ответ вырвался сам собой:
— Ничего подобного!
Холден приподнялся, лицо его было мрачнее тучи.
— Я ценю твои соображения, — отчеканил он, — но это мой корабль. Ты — пассажир.
— Верно, — признал Миллер, — но тебе плохо удается стрелять в людей, а меня тебе придется пристрелить, прежде чем ты обнародуешь эти данные.
— Что-что?
Свежая кровь, вливавшаяся в жилы Миллера, ручейком ледяной воды подбиралась к сердцу. Медицинская система перешла на новый режим, подсчитывая аномальные клетки, попавшие в фильтры.
— Тебе пришлось бы меня пристрелить, — медленно повторил Миллер. — Ты уже дважды получал возможность выбора: расколоть Солнечную систему или повременить, и каждый раз портачил с решением. Не хочу видеть, как ты ее добьешь.
— Думаю, ты преувеличиваешь влияние старпома с водовозной баржи. Да, война идет. И да, я присутствовал при ее начале. Но Пояс ненавидел внутренние планеты задолго до того, как погиб «Кент».
— Ты и внутренние планеты умудрился поссорить, — напомнил Миллер. Холден склонил голову набок.
— Земля всегда ненавидела Марс. — Таким тоном сообщают, что вода мокрая. — Когда я служил на флоте, мы просчитывали такое. План боевых действий на случай, если до них дойдет. Земля проигрывала во всех вариантах. Кроме одного: когда она наносит первый решительный удар, от которого уже не подняться.
Может, дело было в расстоянии, может, в недостатке воображения, но Миллер никогда не рассматривал внутренние планеты порознь.
— Серьезно? — спросил он.
— Они — колония, но лучшие игрушки у них, и это всем известно, — напомнил Холден. — К тому, что сейчас происходит, шли сотню лет. Не будь все готово, этого бы не случилось.
— Оправдываешься? «Это не моя бочка с порохом, я только спичку поднес»?
— Я не оправдываюсь, — отрезал Холден. Показатели его давления и частоты пульса скакнули вверх.
— Это мы уже проходили, — сказал Миллер, — так что позволь просто спросить, с чего ты взял, что на этот раз выйдет иначе?
— На этот раз все иначе! — ответил Холден. — Все, что сейчас творится, — результат неполной информации. Марс и Пояс не развязали бы войну, знай они то, что знаем мы. Марс и Земля не стреляли бы друг в друга, если б знали, что конфликт подстроен. Проблема не в том, что люди знают слишком много, а в том, что они знают недостаточно.
Что-то зашипело, и Миллера накрыла волна химической релаксации. Он сопротивлялся, но избавляться от наркотика было поздно.
— Нельзя так просто швырять людям информацию, — сказал он. — Нужно понять, что она значит. Как она подействует. У нас на Церере произошел такой случай. Убили маленькую девочку. В первые восемнадцать часов все были уверены, что это сделал папаша. Пропащий тип. Пьянчуга. Он последний видел ее живой. Все классические приметы. На девятнадцатом часу мы получили наводку. Оказалось, папаша сильно задолжал местным синдикатам. Дело осложнилось. У нас появились новые подозреваемые. Думаешь, если бы я обнародовал все, что знал в первые восемнадцать часов, папочка дожил бы до новой версии? Или кто-нибудь сложил бы все улики и пришел к очевидным выводам?
Медицинская установка Миллера запищала. Еще один зародыш раковой опухоли. Ему было не до того. У Холдена процедура заканчивалась, его покрасневшие щеки говорили и о свежей крови в организме, и об эмоциональном состоянии.
— Такая же этика и у них, — сказал он.
— У кого?
— У «Протогена». Пусть вы по разные стороны, но ведете одну игру. Если бы все рассказывали всё, что им известно, ничего этого не случилось бы. Если бы первый лаборант на Фебе, обнаружив что-то странное, сказал бы: «Слушайте все, тут что-то странное!» — ничего этого не случилось бы.
— Еще бы, — протянул Миллер. — Нет лучше способа сохранить мир и спокойствие, как рассказать всем и каждому про инопланетный вирус, который хочет всех убить.
— Миллер, — проговорил Холден, — я не хочу тебя пугать, но инопланетный вирус существует. И хочет всех убить.
Миллер покачал головой и улыбнулся, словно услышал шутку.
— Ну ладно, может, я не могу под дулом пистолета заставить тебя поступать как надо. Но позволь еще вопрос, а?
— Спрашивай, — сказал Холден. Миллер откинулся назад. Веки его отяжелели от действия лекарств.
— Что получится? — спросил он.
Последовало долгое молчание. Новый гудок медицинской установки. Новая волна холода в венах Миллера.
— Что получится? — повторил Холден. Миллеру пришло в голову, что вопрос следовало бы уточнить. Он с усилием разлепил глаза.
— Ты передаешь в открытый эфир все, что мы нашли. Что из этого выйдет?
— Война прекратится. Люди займутся «Протогеном».
— Здесь есть пара дыр, но допустим. Что дальше?
Несколько мгновений Холден молчал.
— Люди займутся вирусом с Фебы, — сказал он.
— Они начнут эксперименты. Станут драться за него. Если эта маленькая дрянь так важна, как думают в «Протогене», ты не прекратишь войны. Ты можешь только изменить ее причину.
Холден нахмурился, сердитые морщины пролегли в углах губ и глаз. Миллер наблюдал, как гибнет малая доля его идеализма, и стыдился своей радости.
— Итак, что случится, если мы доберемся до Марса? — понизив голос, рассуждал Миллер. — Мы продадим нашу протомолекулу, станем богаты как никогда. Если нас попросту не пристрелят. Марс победит Землю. И Пояс. Или можно отправиться к АВП, они — первая надежда Пояса на независимость и шайка безумных фанатиков, половина из которых всерьез верит, будто может обойтись без Земли. Поверь мне, они тоже вполне могут нас пристрелить. Или ты всем все рассказываешь и, что бы ни случилось, делаешь вид, что твои руки чисты.
— Это будет правильно, — сказал Холден.
— Нет тут ничего правильного, дружище, — возразил Миллер. — У тебя полный набор блюд, каждое из которых может оказаться слишком большой ошибкой.
Переливание крови у Холдена закончилось. Капитан выдернул иглу из сгиба локтя и позволил втянуться тонкому блестящему щупальцу. Пока он опускал рукав, лицо его смягчилось.
— Люди вправе знать, что происходит, — сказал Холден. — Все твои аргументы сводятся к тому, что у людей не хватит ума правильно воспользоваться информацией.
