Он мрачно сидел в зале ожидания возле двадцать второго выхода в терминале «Америкэн эрлайнс» далласского аэропорта Форт-Уэрт и наблюдал за мужчиной с маленьким мальчиком.
Мужчина, хорошо за сорок, с волосами мышиного цвета, лысеющий со лба, с небольшим брюшком, относился к тому типу людей, которых в помещении, забитом народом, видишь в последнюю очередь. Именно таких типов Лэнг был обучен замечать прежде всего. Белокурый мальчик лет четырех-пяти мало походил на мужчину, с которым летел, так что вряд ли они были родственниками. Зато лучшее прикрытие, чем поездка с ребенком, трудно выдумать. У кого-то там были неплохие мозги.
Лэнг почти не обратил на них внимания, когда в Атланте этот человек протиснулся к стойке «Дельта» и купил билеты, во всеуслышание объяснив, что ему приходится лететь по семейным, видите ли, обстоятельствам. Так где же у него эти самые обстоятельства?
Лэнг по кредитной карте купил билет до Далласа, отошел к стойке «Америкэн», там воспользовался фальшивым, к тому же просроченным паспортом, оставшимся от прошлой жизни, и за наличные приобрел билет от Далласа до Форт-Лодердейла. Оттуда он намеревался доехать на такси до Майами и вылететь в Рим через нью-йоркский аэропорт Кеннеди. Этот окольный путь Рейлли выбрал потому, что в толпах туристов было нетрудно затеряться и «стряхнуть» слежку.
В Атланте у него не было причины думать, что эта пара может оказаться не тем, что представляет из себя. Подозрения появились, когда в Далласе они вместе с ним отправились из терминала «Дельты» в терминал «Америкэн». Они не успели получить единственный чемодан, который сдали в багаж в Атланте, лишь у мальчика на спине был тот самый ярко-желтый рюкзачок, с которым он садился в самолет. Их появление возле дверей, через которые проходила посадка в самолет до Лодердейла, привлекло внимание Лэнга.
Даже учитывая постоянные тарифные войны, которые вели между собой компании, маршрут Атланта — Лодердейл через Даллас был, мягко говоря, необычным.
Лэнг заметил, как этот тип подошел к телефонам-автоматам. Он, несомненно, хотел предупредить кого-то во Флориде, чтобы там были наготове. То, что мужчина звонил по автомату, а не по сотовому телефону, говорило о том, что он из той крайне малочисленной части американцев, у которых нет мобильников, либо о том, что он беспокоится по поводу секретности разговора. У Лэнга вдруг прорезался интерес к происходящему на взлетном поле, совершенно обычный для пассажиров, ожидающих вылета. Он подошел к стеклу и встал совсем рядом с телефонами-автоматами, откуда слышал бы каждое слово. Говоривший сердито взглянул на него и повесил трубку, не попрощавшись.
Вскоре после этого мужчина повел мальчика в туалетную комнату. Лэнг подошел к газетному киоску, купил «Ю-Эс-Эй тудей», покопался в конфетах и выбрал три «пепперминт патти» в шоколаде, упакованные в фольгу. Затем он направился следом за мужчиной и мальчиком в туалет и закрылся в кабинке. Со стороны должно было казаться, что Лэнг делает свои дела, читая при этом газету.
Рейлли должно было очень уж сильно не повезти, чтобы лысый успел еще раз позвонить по телефону до его возвращения.
Вернувшись в зал ожидания, Лэнг осмотрелся по сторонам, как будто искал, куда сесть, и выбрал место рядом с мальчиком, который с упоением нажимал на кнопки игровой приставки «гейм бой». Немного сдвинув его рюкзачок ногой, Лэнг сел так, чтобы ребенок оказался между ним и своим спутником. При этом Рейлли принял такую позу, что желтый рюкзачок оказался почти у него под ногами.
— Во что играем? — спросил он мальчика.
Тот явно не стеснялся посторонних и ответил, не отрывая глаз от игрушки:
— В «Э-ни-гму».
Некоторое время Лэнг смотрел на квадратики, мелькавшие на маленьком экране. Он явственно чувствовал вопрос, занимавший взрослого: знает Рейлли или нет? Но этот тип в любом случае не мог ничего предпринять, не привлекая к себе всеобщего внимания.
— Как же ты играешь? — с почти натуральным любопытством спросил Лэнг.
В ответ он выслушал на удивление подробное и внятное объяснение, а ведь мальчик был таким маленьким!
— Похоже, что в эту игру интереснее играть вдвоем, — заметил Рейлли.
— Мистер, вы очень добры, — вмешался взрослый. — Но нет никакой необходимости…
Лэнг не смог определить акцент, но можно было поклясться, что парень не из Атланты.
— Я просто сам хочу поиграть, — парировал Рейлли. — Это, знаете ли, напоминает о моем сынишке. — Он изобразил на лице скорбь. — Ему было примерно столько же, когда он умер от лейкемии.
Глаза блондина, сидевшего на расстоянии вытянутой руки от Лэнга, коротко сверкнули. Теперь у него не осталось ровно никакой возможности потребовать, чтобы Рейлли отвязался от мальчика. Судя по выражению лица «хвоста», до него это тоже дошло.
— Можно? — Лэнг протянул руку.
Ребенок оглянулся на взрослого — разрешит ли? — и протянул игрушку. Рейлли неловко взял ее и с возгласом «Ой!» уронил.
Нагнувшись под сиденье, чтобы достать коробочку, напичканную электроникой, Лэнг незаметно извлек что-то из своей штанины и взял в руку.
Потом он вдруг резко выпрямился, указал пальцем куда-то вглубь зала ожидания и вскрикнул:
— Эй, смотрите! Это же Мел Гибсон!
Все головы, как по команде, обернулись в ту сторону. Лэнг сунул то, что держал в руке, в рюкзак мальчика и достал наконец игру из-под кресла.
— По-моему, я чего-то не понял, — смиренно произнес он. — Покажи-ка мне еще разок, как нужно действовать.
Когда через несколько минут объявили посадку, Лэнг заметно проигрывал своему маленькому сопернику.
Пользуясь правами пассажира первого класса, Рейлли прошел в голову очереди. Там находилась стойка, где после 11 сентября всегда дежурили сотрудники службы охраны, выборочно проверявшие пассажиров. Протянув билет молодой женщине-контролеру, Лэнг наклонился и что-то прошептал ей на ухо. По ее реакции люди со стороны могли подумать, что ей было сделано непристойное предложение.
Она повернулась и быстрым шагом удалилась, ничего даже не сказав своим помощникам.
Лэнг помахал своему маленькому партнеру по игре и прошел на посадку.
Он уже прихлебывал шотландский виски и неторопливо листал взятую с собой книжку, отыскивая место, где читал, когда по проходу самолета прошла женщина, кинула тощий портфель в сетку над головой и плюхнулась в кресло рядом с Лэнгом. Она была одета по-деловому, в серый жакет и юбку в тон. Из косметики на ней были только губная помада и немного румян. Волосы пепельного цвета собраны в тугой узел, скрепленный черепаховым гребнем. На безымянном пальце сверкал бриллиант, который в любом месте, кроме Техаса, сочли бы вульгарным. Совсем молодая — двадцати с небольшим лет, — она тем не менее пыхтела, как восьмидесятилетняя старуха, преодолевшая без остановки три лестничных марша.
Лэнг улыбнулся ей, поставил стакан на столик и заметил:
