Лэнг одновременно закончил и рассказ, и еду.
— Тамплиеры? — скептически переспросил Френсис. — Больше миллиарда долларов в год из Ватикана?
Лэнг облизывал пальцы, но не потому, что ему так понравилась еда. Жир очень раздражал его.
— Сомневаюсь, чтобы вам было что-то известно об этом.
— О деньгах из Ватикана? Нет, никто не станет посвящать в такие вещи простого приходского священника. А вот о тамплиерах и этой области Франции…
— Лангедок.
— Лангедоке и замке Бланшфор, о котором упоминал монах Пьетро, мне доводилось слышать. Кое-кто считает, что в тех местах спрятан святой Грааль.
— Святой Грааль? — Лэнг сразу забыл о пальцах, испачканных жиром. — Это же кубок, из которого Иисус пил на Тайной вечере, да?
— Так о нем говорили Рихард Вагнер и Стивен Спилберг. Помните оперу и фильм об Индиане Джонсе? Еще об этом кубке упоминается в легенде о короле Артуре. Но Грааль вполне мог быть и чем-то другим. Самые ранние легенды описывают его как камень с мистическими свойствами, а некоторые ученые думают, что речь идет о ковчеге Завета, исчезнувшем из Иерусалима за тысячу лет до Рождества Христова. Гитлер считал, что это копье Лонгина, то самое, которое проткнуло бок Спасителя. Почему бы ему не оказаться тем самым коробом, упоминание о котором ваш друг Пьетро отыскал в документе гностиков?
— Но вы же не считаете, будто что-то подобное может существовать в действительности? — спросил Лэнг.
Френсиса это замечание только распалило. В споре он всегда сохранял самые веские аргументы напоследок.
— Я не знаю, какова позиция Церкви на этот счет, но думаю, что к данному вопросу не возвращались уже несколько сот лет. Лично я считаю: почему бы и нет? Мне точно известно, что в тех самых местах, о которых мы говорим, в городке под названием Ренн-ле-Шато был такой же, как я, приходской священник. Если не ошибаюсь, его звали Соньер, и жил он где-то в середине или ближе к концу девятнадцатого века.
— Да вы же помните все не хуже, чем катехизис! Я хочу сказать: удивительно, что это сохранилось у вас в памяти, несмотря на то что вам все время приходится забивать ее всякой абракадаброй.
— Сделаю вид, будто не слышал ваших последних слов. Но чтобы успокоить тревогу, терзающую вашу языческую душу, так и быть, скажу. Я побывал в этом самом месте несколько лет назад, когда ездил во Францию на международный церковный собор. Дожидаясь дешевого билета на самолет, я немного поездил по стране. Так вот, туристическая индустрия вовсю эксплуатирует Соньера. Если вы в состоянии немного потерпеть, я расскажу почему.
— Я весь внимание.
— Этот самый Соньер был бедным священником нищего прихода. Он собственноручно занимался у себя в храме всяким мелким ремонтом, потому что нанять рабочих было не на что. Как бы там ни было, однажды от алтаря отвалился кусок. Внутри оказалась пачка листов древнего пергамента. Отец Соньер очень разволновался. Он кое-кому показывал находку, но не позволял ее читать. Впрочем, вряд ли местным жителям это оказалось бы по силам. Написано было, вероятно, на латыни, древнееврейском или еще каком-то непонятном языке. Возможно, это был тот самый гностический документ, о котором упоминал тамплиер. Почти сразу же у его небольшого прихода появились деньги на ремонт церкви, а потом и на строительство дома для приезжих размером с хорошую гостиницу. В общем, вряд ли такая сумма нашлась бы тогда во всем Лангедоке. Туда один за другим потянулись кардиналы. Не забывайте, речь идет об экклезиологическом
[98]
захолустье, месте, о котором все эти кардиналы годом раньше и понятия не имели. Соньер тоже зажил совсем по-другому. Новые облачения, домоправительница, винный погреб. Он жил уже не как приходской священник, а как князь Церкви.
— И мог развлекаться с мальчиками, когда ему надоедали женщины? — ввернул Лэнг.
Устоять было просто невозможно. Френсис всегда так забавно возмущался, когда разговор касался грехов деятелей Церкви.
— Еще одна скабрезная шутка — и я повешу трубку и займусь своими четками. Как бы там ни было, Соньер никогда и никому не рассказывал об источнике своего внезапного обогащения. Умер он при таинственных обстоятельствах, как, впрочем, и его домоправительница.
— Погодите, — перебил его Лэнг. — Давайте я отгадаю. Он погиб при несчастном случае, связанном с огнем.
Судя по всему, его слова озадачили Френсиса.
— Нет, утонул. Лодка, в которой он плыл, перевернулась. Никто не знал, почему его занесло на середину реки. А что?
— Пьетро упоминал о четырех стихиях Античности: огне, ветре, воде и земле. Так что было дальше?
— Местные жители предполагали, что на пергаментах была карта, указывавшая, где спрятаны сокровища, но найти ничего так и не удалось. После его смерти никто больше не видел ни денег, ни церковных иерархов.
Лэнг потянулся, борясь со сном, и заметил:
— Получается, что парню повезло. Он нашел зарытый клад, или же в алтаре кроме пергаментов оказалась куча выигрышных лотерейных билетов. Но какое отношение эта история имеет к тамплиерам?
— Как же мало у вас веры! — Френсис за океаном хрипло рассмеялся. — Мой рассказ еще не закончен. В шестидесятых, то есть девятьсот шестидесятых годах, кто-то издал книгу, в которой предположил, что Соньер нашел сокровища, принадлежащие тамплиерам. Они ведь обосновались как раз в той части Лангедока, и замок, который описывает Пьетро, — одно из их владений. Соньер, по всей вероятности, отыскал часть огромных богатств, которые эти давно умершие белые парни припрятали, когда им пришлось поспешно бежать оттуда.
— Богатства? Сокровища? — переспросил Лэнг. — Прежде, до того как мне довелось прочитать работу этого бедняги из Оксфорда, я всегда думал, что тамплиеры — монашеский орден. Его члены придерживались обетов насчет бедности, целомудрия и прочих неприятных ограничений.
— Так и было — по крайней мере сначала. Они отправились в Святую землю, чтобы защищать паломников от мусульман, участвовали в Крестовых походах и много еще чем занимались. Орден был основан, если не ошибаюсь, в начале двенадцатого века. Как и все остальные монахи, тамплиеры давали обет бедности. Но за следующие двести лет все изменилось. Орден нажил большие богатства, вернее, многие его члены. Но никто в действительности не знает, откуда и каким образом они взялись. Европейские короли не могли не заметить, что у воинствующих монахов имелись замки, земли и даже собственные корабли. К тому времени, когда пал последний христианский оплот в Палестине и тамплиеры вернулись в Европу, они представляли собой нечто вроде самостоятельной нации. Многие правители, в частности Филипп Французский и папа римский, завидовали их богатствам и побаивались их. В тысяча триста седьмом году Филипп приказал своим чиновникам захватить замки тамплиеров, находившиеся во Франции, а рыцарей арестовать. Папа Климент V отлично понимал, с какой стороны у бутерброда масло. Филипп был самым могущественным из европейских монархов, и Климент постарался успеть перейти на нужную сторону. Потому он и выпустил особую буллу, в которой обвинял тамплиеров во множестве выдуманных преступлений. Нетрудно догадаться, что большинство прочих королей и императоров последовали этому примеру и наложили лапу на владения ордена. Множество братьев посадили в тюрьмы и жестоко пытали, пока те не признались во всем, что им приписывали, начиная от содомии и кончая богоотступничеством. В итоге арестованных сожгли на кострах, по крайней мере во Франции. Эдуард Английский и Генрих, император Священной Римской империи, насколько известно, не подвергали тамплиеров пыткам, но и владения ордена в этих странах были не столь богаты, как во Франции. Однако очень многие братья успели скрыться незадолго до того, как Филипп начал борьбу против ордена. По-видимому, их заблаговременно предупредили. Ни флот тамплиеров, ни большую часть несметных сокровищ, которыми они владели, так и не удалось найти.
