Он снова зевнул и спросил себя, когда же ему удастся снова улечься спать на собственной кровати. Мысль о доме вызвала еще одну, на первый взгляд праздную. Ему захотелось посидеть на собственном балконе за утренним кофе, разглядывая город и читая газету.
Газету…
Лэнг любил решать головоломки, публикуемые в периодических изданиях, искать среди бессмысленного набора букв зашифрованные слова. Если удавалось правильно расставить буквы, появлялись знакомые фразы. Вдруг латинская надпись представляла собой такую же загадку, анаграмму, в которой слово, казавшееся лишним, содержало буквы, входившие в искомый текст?
ETINARCADIAEGOSUM.
ЕТ IN ARCADIA EGO SUM.
Невзирая на протесты измученных тела и мозга, он встал с кровати, порылся в комоде и вскоре нашел чек из «Хэрродс», затем отыскал на туалетном столике огрызок карандаша для бровей и принялся составлять на обороте чека различные комбинации букв. Начинал Рейлли каждый раз с буквы «А», которой касался палец пастуха.
Через двадцать минут Лэнг уставился на одну из надписей. Сон как рукой сняло. Правильно ли он понял составленный текст? Рейлли знал латынь достаточно хорошо для того, чтобы изрекать подходящие к случаю афоризмы, но сейчас должен был убедиться в том, что не ошибается.
Он резко распахнул дверь, заставив испуганно отшатнуться молодую женщину, которая направлялась в зал, прижимая к себе огненно-красного плюшевого мишку.
— Где можно найти Нелли? — спросил Лэнг таким тоном, будто от ответа зависела судьба мира.
Девушка уже пришла в себя. Ведь для ее профессии требовались крепкие нервы и быстрая реакция.
— Ее офис в конце коридора, — сказала она с не знакомым Лэнгу акцентом и ткнула в ту сторону пальцем.
Свет компьютерного экрана, находившегося в нескольких дюймах от лица Нелли, придавал ему нездоровый голубоватый оттенок. Даже ее древнейшая профессия взяла себе на службу новейшие достижения техники.
Она резко, так, что даже вертящееся кресло скрипнуло, повернулась и спросила:
— Неужели передумал? Черт возьми! У тебя такой вид, будто ты встретил привидение.
Лэнг подумал, что кабинет переоборудовали из туалета. Два человека там попросту не могли поместиться, и ему пришлось стоять в дверях.
— Можно сказать и так. У меня к тебе очень странная просьба.
Она кривовато улыбнулась и понимающе кивнула.
— Куда же в моем бизнесе без странных просьб? Что желаешь — кожу, цепи?
— Нет, у меня желание еще причудливее. Ты не знаешь, где можно было бы сейчас, ночью, достать латинско-английский словарь?
Нелли изумилась, возможно, впервые за всю свою карьеру.
— Латинский словарь? Ты, наверное, думаешь, что я управляю университетом, да? — Впрочем, задумалась она лишь на мгновение. — Рядом с университетом есть книжный магазин, но сомневаюсь, чтобы он сейчас работал.
Ждать Лэнг просто не мог. Возбуждение не позволяло. Если он прав… Перспективы, открывавшиеся в этом случае, заставили его забыть об осторожности.
— Я посмотрю. Оставь мою комнату открытой, хорошо?
— Не надо так волноваться, милый. — Нелли взяла его за руку. — Одна моя девочка сейчас у клиента в Блумсбери. Она скоро должна позвонить, и я попрошу ее заехать на Мьюзеум-стрит. Сам подумай, зачем тебе так рисковать? Вдруг встретишься с… с кем не следует?
На Мьюзеум-стрит располагалось множество кафе и маленьких букинистических магазинчиков, распорядок работы которых был столь же причудливым, как и набор предлагаемых книг.
— Спасибо.
Через час Лэнг отложил книжку в истрепанной мягкой обложке.
Результат работы с латинско-английским словарем потряс его. Оказалось, что он был прав. Картина уже не представляла собой загадки, хотя для того, чтобы поверить в то, что там было зашифровано, требовалось совершить прыжок в глубины веры, достойный, пожалуй, олимпийского золота. Но не приходилось сомневаться — «Пегас» верил. Потому и убивал.
Пусть это казалось невероятным, но и Пьетро в своем повествовании, и загадочная надпись говорили одно и то же. Теперь Лэнгу оставалось совсем немного: скрываясь от полицейских и еще одной группы крайне несимпатичных людей, отыскать на пространстве в несколько тысяч квадратных миль определенное место и проверить истинность рассказа монаха, умершего семьсот лет назад.
Ему необходимо было попасть во Францию.
Тамплиеры: гибель ордена
Повествование Пьетро Сицилийского.
Перевод со средневековой латыни д-ра философии Найджела Вольффе.
5
Дни понеслись на соколиных крылах. Елико возможно урывал я времени от помощи келарю, при коем состоял как бы сенешалем, от подсчетов на абаке
[100]
и от записи в книги всего того, что производили принадлежавшие тамплиерам сервы
[101]
. Я уклонялся от своих трудов, дабы в библиотеке узнавать все больше и больше о гностиках и их презренном вероотступничестве, описанном в документах столь отвратительных, что один из них, и это еще самое меньшее, не хранился в библиотеке, а спрятан был в тайнике — полой колонне. О существовании его ведали лишь несколько братьев. Как сокрушался я, что относился к их числу! Меня не столь изумляла непочтительность, выказываемая к Святым Евангелиям, сколь занимало, что же хранилось в коробе, упомянутом в тех древних кодексах. Еще крайне любопытно было мне, по какой же причине папский престол шлет великую дань в уединенную обитель, существовавшую лишь ради того, чтобы охранять Серр и Ренн, две ничтожные деревни, коим, как я полагал, не угрожала ровно никакая опасность.
Вот так получилось, что писания гностиков ввели меня в искушение, как змей соблазнил Еву, и побудили пуститься на поиски знаний, коим лучше было бы оставаться сокрытыми во мраке.
Один грех неизбежно порождает другой, и начал я покидать обитель. Странствия уводили меня и за пределы владений тамплиеров, и по реке Сол, и в холмы и горы, особенно же часто бывал я у белой горы, называемой Карду. Я выбрал этот путь, ибо он особенно походил на тот, что был упомянут в еретических писаниях как дорога древних римлян, по коей Иосиф Аримафейский и Мария Магдалина явились в эти земли
[102]
. В оправдание таковых проступков я бесстыдно лгал моим братьям и Богу, ложно свидетельствуя, что осматривал границы и межи владений обители. Но грех мой был куда больше, ибо на самом деле искал я запретные знания.
