В этом имелся определенный смысл, решил Лэнг. Дон писал книгу о каком-то давно умершем нацисте. Но почему кто-то стал бы убивать из-за каких снимков, да еще таких старых? Они ведь больше всего похожи на фотографии, какие делает едва ли не любой турист, чтобы послать домой, на память своим родным…
Лэнг выключил компьютер и направился обратно в номер.
Герт смотрела по телевизору какой-то фильм — скорее всего, немецкую «мыльную оперу». Мужчина с бакенбардами, каким позавидовал бы сам Элвис Пресли, кричал на рыдающую женщину. Лэнг впервые увидел Герт перед телевизором.
— Я и не знал, что ты владеешь испанским, — сказал он.
— Я им не владею, но такие фильмы ничем не отличаются один от другого.
Вероятно, она все же смотрела телевизор чаще и больше, чем хотела в этом признаться.
Лэнг положил конверт с диском на стол.
— Ну как, есть успехи? Я имею в виду нашего друга.
Герт прицелилась пультом и выключила телевизор.
— Успехи? Нет. А информацию я получила. Этот человек — мелкий преступник, сидел в тюрьме за вырванные сумочки, карманные кражи и тому подобное. Около месяца как вышел.
— А сотовый телефон?
— Украден у кого-то.
В число не столь уж многих общих черт между Испанией и Соединенными Штатами, бесспорно, входила и низкая эффективность тюремного заключения как средства исправления преступников.
Лэнг сел на кровать.
— В Европе всякая шпана не может позволить себе иметь автомобили. Если эта парочка не угнала ту машину, в которой мы их видели, значит, кто-то нанял их, чтобы следить за нами. Или для чего-нибудь похуже.
— Или нас просто хотели отпугнуть.
Такой возможности Лэнг не принял во внимание.
— От чего?
Герт поглядела на свою сумку, думая, несомненно, о том, большие ли неприятности ждут ее, если она закурит еще одну сигарету.
— От того, чем мы, по их мнению, занимаемся. Но не исключено, о наших занятиях они вовсе не думали, а лишь пытались сделать так, чтобы мы не задерживались здесь и не слишком старательно рылись в бумагах твоего друга.
Потом они с минуту молча смотрели друг на друга. Тишину нарушила Герт.
— Этот нож… Что, если он на самом деле намеревался убить тебя?
— А что с тем, кто отправился за тобой?
— Я не сходила с освещенных улиц. До гостиницы оставалось пройти всего два или три квартала, и у него просто не было возможности сделать мне какую-нибудь пакость.
Еще одна пауза.
Герт все же решила рискнуть и вынула из сумки сигареты.
— Лэнг, чем мы занимаемся?
— Не совсем понимаю тебя. Могу точно сказать, что ты пытаешься заработать рак и эмфизему легких, да еще и желтый налет на зубах.
Герт, как и ее любимый литературный персонаж Скарлетт О’Хара, предпочитала откладывать переживания по поводу сегодняшних опасностей и тревог на завтра.
— Я имею в виду, почему мы вообще оказались втянутыми в это дело? Хафф, возможно, и был твоим другом, но ведь не из близких. Я впервые услышала его имя лишь несколько дней назад, в тот вечер, когда ты узнал о его гибели. Кроме того, что, по-твоему, мы сможем сделать такого, что не по силам полиции?
Как обычно, казалось, что она была права и видела его насквозь. По крайней мере, его большую часть. Правда, в которой Лэнг действительно не хотел признаваться ни самому себе, ни Герт, состояла в том, что он заскучал. Можно с интересом защищать богатых растратчиков, игроков с капиталами и прочих мошенников до тех пор, пока все они не сделаются на одно лицо. Точно так же постоянно увеличивающиеся списки нищих, желающих получить поддержку от фонда, тоже обретали утомительное однообразие.
В прошлом году Рейлли задался целью отыскать убийц своей сестры и племянника. При этом сам чуть не расстался с жизнью. Но ему удалось сделать то, что было не под силу местным властям, да и опасность, пришедшая вместе с этой затеей, приятно щекотала нервы.
Возможность отдать долг человеку, спасшему жизнь Лэнгу, была лишь одной из причин ввязаться в это дело.
И Герт это знала.
Порой он думал, что ему хочется провести остаток жизни с нею лишь потому, что он не решается позволить кому-либо еще узнать, каков он бывает, когда дает себе волю.
— Мне это куда важнее, чем полиции, к тому же у меня неоплаченный долг перед Доном.
Герт пожала плечами: она не поверила ему, но и спорить не желала.
— Как скажешь. Ну, и что дальше?
Лэнг посмотрел на часы.
— До обеда еще несколько часов — до обеда по испанскому времени. Я хотел бы вернуться в дом Дона и попробовать разобраться с бумагами, полученными от инспектора. И еще разочек взглянуть на картотеку.
Дорога пешком до дома на Калье Колон заняла у них меньше пяти минут. Вроде бы никто за ними не следил.
— Кто там? — послышался из динамика домофона голос Джессики. — Так что вам сказали в полиции? — воскликнула она, как только открылись ворота.
— Что они не знают ровным счетом ничего, — ответил Лэнг.
— И что наша помощь им не требуется, — добавила Герт.
Железные ворота закрылись за ними.
— Инспектор, тип по имени Мендесо, отдал нам компакт-диск и бумаги, полученные отсюда. — Он вручил Джессике коробку с бумагами. — Диск я хотел бы оставить.
Она первая направилась к дому.
— Конечно. Вам удалось посмотреть фотографии?
Не сговариваясь, они сели в те же самые кресла, которые каждый из них занимал утром.
Лэнг вынул другой конверт; в отличие от первого, большой и пухлый.
— Я даже распечатал их. Посмотрите, нет ли здесь чего-то, что вам знакомо.
Джессика внимательно изучила все снимки и вновь сложила их в конверт.
— Старинное старое здание и какой-то парень в военной форме. Понятия не имею, для чего все это могло понадобиться папе.
Разочарованный, но нисколько не удивленный, Лэнг поднялся.
— В кабинете или в рабочей комнате, не знаю, как вернее сказать, вашего отца была небольшая металлическая картотечная коробка. Нельзя ли еще раз посмотреть на нее?
Джессика тоже встала.
— Конечно.
В кабинете Герт и Лэнг разделили карточки поровну — от «А» до «М» и от «N» до «Z». Они оставались такими же загадочными, какими показались на первый взгляд: имена, возле некоторых из них адреса и телефонные номера. Лэнг и Герт начали читать имена вслух. И после каждого Джессика качала головой.
— Блэйк, Дэвид. Похоже, что из Нью-Йорка, — сказал Лэнг, вынув очередную карту. И снова Джессика покачала головой.
