Лэнг без труда выбросил ее из головы.
— Грампс? — коротко спросил он.
Фрэнсис медленно покачал головой, даже не пытаясь скрыть улыбку:
— Я совершил подвиг христианского милосердия и взял его к себе. Он отплатил мне тем, что выл без передышки во время репетиции хора, кидался на председательницу комитета помощи женщинам и разбрасывал мусор в кухне, где готовят благотворительные обеды для нищих.
— Века гонений превратили нас в озлобленных еретиков. Vivit post funera virtus
[9]
.
— Мои деяния переживут мою смерть, но епископа — вряд ли.
Лэнг хохотнул. Смех отозвался болью в ребрах, но больше ничего плохого не было. Фрэнсис не позволил выкинуть на улицу уродливого пса со скверным характером, а приютил его у себя, но все же не переставал жаловаться на его привычку кусать исподтишка.
И тут же он снова посерьезнел.
Плита… Вечером накануне отъезда Лэнг не пользовался ею, и, конечно же, он почуял бы запах газа, когда пришел домой, чтобы переодеться в дорогу. В таком случае…
— Вам повезло, — продолжал Фрэнсис. — Трудно понять почему, но ангелы заботятся о вас. Вы каким-то образом смогли прикрыть дверь квартиры, и она защитила вас от основного взрыва и спасла от ожогов, которые наверняка оказались бы смертельными. Так что вас почти не обожгло, зато у вас было много переломов и внутренних повреждений. К счастью, ваш череп оказался крепким и не раскололся, поэтому можно надеяться, что мозг не пострадал.
Лэнг слабо улыбнулся:
— Не знаю даже, как воспринимать ваши слова — как медицинский диагноз или оскорбление.
Священник взглянул на часы:
— Мне нужно бежать на дневную службу, но я еще вернусь вечером.
— Это обещание или угроза?
На этот раз засмеялся Фрэнсис:
— Вы поаккуратнее, а не то я закажу для вас еду у «Мануэля».
«Таверна Мануэля». Возможно, наихудший бар во всем городе, но друзья любили это место, невзирая на редкостно малосъедобную пищу. Хотя попади туда представители «Загат»
[10]
, они, вероятно, вызвали бы самого шустрого водителя, лучше всего Михаэля Шумахера, чтобы поскорее уехать оттуда и никогда не возвращаться.
— Думаю, после здешней еды блюда от «Мануэля» покажутся замечательными.
Фрэнсис открыл дверь:
— Истинное чудо.
— Да, Фрэнсис!
Священник замер, держась за дверную ручку.
— Герт. Мне мерещились Дон, и Джанет, и Джефф, и много других людей, которые… которых больше нет. Но Герт… Она казалась мне реальной. Неужели она?..
Фрэнсис взглянул на него с каменным выражением лица, какое часто бывает у людей, не желающих выдавать какую-то тайну:
— Она вполне реальна.
— Но…
— Я уже опаздываю.
И Фрэнсис исчез.
Его стремительный уход почему-то больше всего походил на бегство.
V
Через два дня
Белый ангел принесла какую-то страшно неаппетитную на вид и совершенно не опознаваемую ни по вкусу, ни по запаху еду, подняла изголовье кровати и пристроила поднос на колени Лэнгу. Взглянув на пищу, он сразу затосковал по внутривенному питанию, трубку которого отсоединили от его руки лишь сегодня утром. И, конечно, он никак не мог понять энтузиазма, с которым она подала ему еду: какое-то непонятное мясо, о происхождении которого Лэнг боялся даже гадать, зеленая кашица, сделанная, вероятно, из варварски раздавленных бобов, и тошнотворная красная масса, которую, видимо, пытались выдать за желе.
Ему все же удалось обнаружить место, где кормили еще хуже, чем в самолетах.
Но тем не менее это была пища, которую он мог нормально есть, а не получать через пластиковую трубочку прямо в кровь.
— Доктор на обходе так порадовался за вас, — проворковала Белый ангел. — Вы поразительно быстро поправляетесь.
Слово «доктор» она произнесла с почтением, какое не всякий верующий вкладывает в слово «Бог».
Лэнг отодвинул поднос, изумившись тому, как много он съел:
— Это значит, что я могу ехать домой?
Она взглянула так, будто он ударил ее:
— Домой?
— Ну, знаете, такое место, где люди спят по ночам и хранят свои вещи. Обычно это бывает квартира или коттедж.
Медсестра взяла поднос:
— Я думаю, после нашего ожогово-травматического отделения вам еще придется полежать в частной клинике.
Больница Грейди финансировалась из муниципального бюджета. В отличие от большинства учреждений, находившихся в подчинении властей Атланты или округа Фултон, она как-то умудрялась выполнять свои функции — невзирая на постоянные перерасходы бюджета, обвинения в расизме со стороны представителей всех рас, полной никчемности администрации, на фоне которой даже знаменитые Ларри, Керли и Мо
[11]
показались бы светилами мудрости, и засилье бюрократии, способной выдержать любой, самый мощный ураган.
В общем, так или иначе, но отделение первичной травматологии и ожогов больницы Грейди было лучшим во всем штате. Здесь практиковались студенты медицинских факультетов колледжей Эмори и Морхауза.
Но каким бы высококвалифицированным ни был персонал больницы, Лэнг не намеревался оставаться здесь ни днем дольше необходимого. И конечно, не собирался прохлаждаться в частной клинике.
— Но мне…
Белый ангел вышла, держа поднос в одной руке, и Лэнгу осталось лишь рассматривать открытую дверь.
По-видимому, все было спланировано заранее. Через считаные секунды после ухода медсестры в дверях показался худощавый чернокожий мужчина, одетый в строгий костюм:
— Ну, мистер Рейлли, вы, кажись, оклемались.
Франклин Морз. Детектив Франклин Морз из атлантского управления полиции. Они с Лэнгом были давно знакомы.
— Кто наябедничал? Сиделка?
Морз устроился на стуле, с которого недавно поднялся Фрэнсис:
— Не слишком любезное начало разговора, мистер Рейлли.
— Я что-то не припомню между нами особенно дружеских бесед, детектив.
Морз вскочил со стула и принялся разглядывать листок назначений, висевший на двери. Он никогда не мог подолгу находиться в покое, вспомнил Лэнг. О его возрасте можно было только догадываться, а телосложением он походил на знаменитых бегунов-стайеров из Африки. Лэнг был готов поспорить на что угодно, что ему не единожды приходилось догонять преступников бегом.
