— Отель «Континенталь», — сказал Лэнг, надеясь, что водитель поймет его.
Проехав мимо дряхлых на вид складов со ржавыми железными дверями, машина въехала на бульвар с четырехрядным движением, тянущийся вдоль плавно изгибавшейся Влтавы. Впереди Лэнг видел замок Пражский Град — единственную возвышенную точку на плоском ландшафте города. Над крепостными стенами, словно корона, виднелись устремленные в небо готические башни собора Святого Витта.
В памяти всплыло странное слово «дефенестрация». Лэнг ухмыльнулся.
В мае 1618 года более сотни дворян-протестантов явились во дворец, чтобы протестовать против восшествия на престол эрцгерцога Фердинанда Габсбурга, ревностного католика, который постоянно преследовал протестантов. Спор перешел в драку, во время которой двоих советников Фердинанда самым буквальным образом выбросили в окно — «fenestra» по-латыни — пятого этажа, но оба остались невредимыми.
«Заступничество ангелов!» — заголосили католики. «Нет, скотины из хлевов при замке», — возражали протестанты. Оба советника счастливо рухнули на большой воз со свежим, еще дымящимся навозом. Так началась Тридцатилетняя война, единственный серьезный конфликт из всех, какие мог вспомнить Лэнг, начавшийся в самом прямом смысле из-за кучи дерьма.
Миновав мост, такси остановилось перед зданием из стекла и железобетона, не уступавшим уродством железнодорожному вокзалу.
Лэнг протянул водителю несколько крон, снова сам открыл багажник, достал чемодан и захромал в отделанный панелями светлого дерева вестибюль. Слева располагался магазин, торгующий изделиями из стекла, справа — табачная лавка с кубинским табаком.
Лэнг встал в очередь за обвешанными фотоаппаратами японцами, желавшими поселиться в гостинице. Обернувшись, он увидел сквозь застекленную стену, как в такси, на котором он прибыл, сел другой пассажир, и машина отъехала от тротуара. Подождав еще несколько минут, он повернулся, покинул очередь и снова вышел на улицу. Волоча за собой чемодан, а другой опираясь на трость, он направился по Парижской улице на юг. Вокруг тянулись дома эпохи барокко — все первые этажи в них были заняты магазинами и ресторанчиками. Шум уличного движения постепенно стихал за спиной. Справа вырастала, приближаясь, остроугольная крыша Староновой синагоги, отмечавшей собой местонахождение гетто, где погромы начались за много столетий до рождения Адольфа Гитлера и наступления двадцатого века.
Миновав очередной квартал, он очутился на Староместской площади, окруженной трех- и четырехэтажными домами с пышно украшенными барочными фасадами, выкрашенными в спокойные пастельные тона. Лэнг пересек ее с севера на юг. Справа осталась древняя ратуша с «новой» башней, которую пристроили аж в середине четырнадцатого века. Перед ней уже собралась небольшая толпа, ожидавшая парада механических фигурок в астрономических часах.
Лэнг остановился, как и подобало бы туристу, оказавшемуся перед такой достопримечательностью, огляделся по сторонам и вошел в одно из многолюдных кафе. Там он уселся на стул, еще не остывший после предыдущего посетителя, и заказал «Пльзеньское». Чехия вообще славится пивом различных сортов, а ведь тот самый Пльзень, где впервые было сварено это популярное во всем мире пиво, находится всего в пятидесяти милях отсюда, вспомнил Лэнг.
Воспользовавшись выпавшими минутами, он огляделся по сторонам. Вероятно, внутренний облик заведения не изменился с тех пор, как Франц Кафка в похожем кафе писал свои романы про человека, превращающегося в таракана, и судебные процессы, в которых не предъявляют никаких обвинений.
Никто, похоже, не обращал на него особого внимания. Медленно потягивая пиво, Лэнг пробежал взглядом меню на английском языке и заказал хлебички с салями — сэндвич с особым, местным видом хлеба. Он ел не спеша, разглядывая толпу. Нет, ничей взгляд не задерживался на нем дольше, чем на любом другом посетителе. К тому времени, когда он покончил с едой и стряхнул крошки, посетители за каждым столом успели смениться самое меньшее по разу.
Ну вот, для того чтобы выяснить, нет ли за ним слежки, он сделал, пожалуй, все, что мог.
Но от предосторожностей отказываться нельзя. Лэнг вышел из кафе и свернул за угол. Там снова задержался, делая вид, будто рассматривает игрушки в витрине магазина, где четко отражались прохожие. Ни одно из лиц, мелькнувших в отражениях, не попадалось ему на глаза прежде. Лэнг вернулся на площадь и вошел в большой арочный подъезд выкрашенного в небесно-голубой цвет дома, расположенного на южной стороне.
Стоя под высокой сводчатой крышей портала, Рейлли думал, что уже пора бы отыскать пристанище. Вывеска на двери сообщала, что в подвале находится ресторан в стиле южных штатов — жареное мясо, по вечерам американский джаз-оркестр и блюз. Каменное крылечко справа вело к двери гостиницы, маленькую вывеску которой он заприметил, пока ел. Лэнг нажал кнопку лифта со старомодной кабиной, заслуживающей называться антиквариатом. Его свежепочиненные ноги нуждались в бережном обращении.
Ему сразу стало ясно, что некогда этот дом служил частным жильем. На каждом этаже комнаты расходились в стороны от центрального холла, так что не было нужды строить коридоры. Да, у них есть номера, сообщила на приличном английском языке дама, дежурившая за маленькой стойкой. Окна выходят на площадь. Господин желает посмотреть?
Через несколько минут Лэнг оказался в скромно обставленной комнате с высоким потолком и принялся рассматривать лежавшую там, как это водится во многих европейских городах, карту Праги, где были предусмотрительно отмечены места, представляющие интерес для туристов. Заведения под названием «Старожитництви Страхов» среди них не оказалось. Лэнг решил вернуться в вестибюль и поискать обладателя этого названия по компьютеру, который стоял у администратора.
Дама набрала слова и ткнула пальцем в экран:
— Это букинистический магазин на Малой Стране. — Она махнула рукой, будто Лэнг мог видеть сквозь стену. — Район на другом берегу реки, возле Карлова моста.
II
Пьяцца деи Кавальеры ди Мальта,
Авентинский холм, Рим
В это же время
Пожилой, прищурившись, посмотрел на экран компьютера через плечо младшего:
— Итак, Антонио, вы ничего не нашли?
Тот покачал головой:
— Ничего, великий магистр. Американский адвокат, женщина, ребенок, даже собака скрылись из виду сразу после посещения ломбарда. — Он отвернулся от экрана и взглянул в лицо своему собеседнику: — Если позволите, я выскажу свои предположения.
— Прошу.
— Нам известно, что в распоряжении этого Рейлли имеется частный самолет. — Он сделал паузу и пробежался пальцами по клавиатуре; на экране появилась фотография Лэнга, сделанная в Британском музее. — Еще нам известно, что этот самолет позавчера вылетел в Африку.
— В Африку? Я не…
Антонио полуумоляющим жестом вскинул руку:
— Если позволите, великий магистр…
