Он указал глазами наверх:
— Наверху, мэм.
Мы пошли вверх по лестнице. С каждым шагом я все ярче осознавала свое положение. Я явилась в этот роскошный дом в стареньком домотканом платье. От меня пахло кораблем и морем, мои волосы были спутаны и растрепаны ветром. Я опустила глаза, увидела свои простенькие туфли, запачканные уличной грязью. Каблуки стоптались, носки туфель торчали вверх.
Я прикоснулась к руке женщины:
— Мне здесь не место. Я не должна тут развлекаться. В таком красивом доме я бы не смогла даже на кухне работать. Я лучше уйду…
— Ты останешься до тех пор, пока мы тебе не позволим уйти. — Женщина резко развернулась и впилась ногтями в мою руку. Я ахнула от боли. — А теперь кончай канючить и иди со мной. Обещаю: сегодня ты славно повеселишься.
Судя по ее тону, никакого особого веселья мне не предстояло.
Мы вчетвером прошли через анфиладу комнат и оказались в спальне. Она была размером, как весь дом моих родителей в Сент-Эндрю. Женщина провела нас в гардеробную. Там спиной к нам стоял мужчина. Видимо, это был хозяин дома. Рядом с ним стоял слуга. Хозяин был в ярко-голубых бархатных панталонах и белых шелковых чулках. Обут он был в красивые, затейливые туфли без пяток. Поверх белой кружевной рубашки на нем был жилет под цвет панталон. Он не успел надеть камзол, поэтому я смогла разглядеть его фигуру такой, какой она была на самом деле — без подкладных плеч и прочих портновских хитростей. Хозяин дома не был так высок, как Джонатан, служивший для меня идеалом мужского телосложения, но при этом плечи его были широки, а талия стройна. Он явно был очень силен физически, как некоторые лесорубы в Сент-Эндрю. Крепкий, могучий. Неожиданно он повернулся, и я с трудом скрыла изумление.
Он оказался намного моложе, чем я ожидала. Ему было чуть за двадцать, а значит, он был всего на несколько лет старше меня. Он был красив, но красота его была непривычная, немного диковатая. Его кожа имела оливковый оттенок. Такой кожи не было ни у кого из обитателей нашего городка, где все были выходцами из Скандинавии или из Шотландии. Темные усы и курчавая бородка, обрамлявшая квадратный подбородок, выглядели так, словно начали расти не так уж давно. Но удивительнее всего были глаза незнакомца. Оливковый цвет в них сочетался с пятнышками серого и золотого. Они были красивы, словно драгоценные камни, но при этом взгляд хозяина дома был волчий, завораживающий.
— Мы доставили вам еще одно развлечение, — возвестила женщина.
Оценивающий взгляд хозяина был подобен паре ловких рук. Всего один взгляд — и у меня уже не было никаких тайн от него. У меня пересохло горло, подкосились колени.
— Это наш хозяин, — прозвучал над моим плечом голос женщины. — Сделай реверанс, деревенщина. Ты стоишь перед особой королевских кровей. Это граф сель Рау.
— Меня зовут Адер. — Мужчина протянул мне руку. Похоже, он не хотел, чтобы я ему кланялась. — Мы в Америке, Тильда. Насколько я понимаю, американцы никаких королевских особ в своей стране не признают, чтобы ни перед кем не склонять голову. Не стоит ждать, что туземцы станут нам кланяться.
— Вы только что приехали в Америку?
Откуда-то у меня нашлась храбрость заговорить с хозяином.
— Две недели назад, — ответил он, отпустил мою руку и повернулся к своему слуге.
— Из Венгрии, — добавил невысокий темноволосый мужчина. — Вы знаете, где это, мисс?
У меня закружилась голова:
— Нет. Боюсь, я этого не знаю.
У меня за спиной послышалось фырканье и смех.
— Это неважно, — строго сказал своим друзьям Адер, хозяин дома. — Не могут же все знать о нашей родине. Для американцев наша родина дальше, чем те мили моря и суши, которые мы оставили позади. Это просто другой мир. — Он повернулся и указал на меня пальцем: — Ты… У тебя есть имя?
— Ланор.
— Ты здешняя?
— Из Бостона ли я? Нет, я только сегодня приехала сюда. Моя семья… — Я вдруг поперхнулась и кашлянула. — Моя семья живет на территории Мэн, на севере. Вы слышали об этой территории?
— Нет, — ответил Адер.
— Значит, мы квиты.
Сама не понимаю, как у меня хватило дерзости пошутить.
— Возможно, — сказал Адер и устремил на меня любопытный взгляд, пока слуга завязывал его галстук. — Хватит тут стоять, — проговорил он, переведя взгляд на троих друзей. — Ступайте, подготовьте ее к вечеринке.
Меня отвели в другую комнату. Здесь стояло множество сундуков, а поверх них — еще сундуки. Женщина и двое мужчин принялись открывать крышки этих сундуков и рыться в них в поисках одежды, которая бы мне подошла. Наконец кто-то из них отыскал красивое платье из красного хлопка и пару атласных туфелек без задников. Туфли и платье не слишком хорошо сочетались между собой, но все же этот наряд был лучше всего, что мне доводилось на себя надевать. Слуге велели поскорее приготовить ванну, а мне приказали хорошенько, но быстро вымыться.
— Это мы сожжем, — сказал блондин, кивком указав на мою домотканую одежду, грудой лежавшую на полу.
Прежде чем я села в ванну, хищная блондинка протянула мне кубок, в котором плескалось дорогое красное вино.
— Выпей, — сказала она. — Наверняка тебя мучит жажда.
Я осушила кубок двумя глотками.
К тому времени, когда я вышла из ванной комнаты, я успела понять, что к вину было подмешано какое-то зелье. Полы и стены, казалось, то и дело смещаются в стороны. Не без труда я прошла по коридору. Начали съезжаться гости. В основном это были хорошо одетые мужчины в париках и масках, закрывавших лицо. Трое моих спутников исчезли, я осталась одна. Как в тумане, я переходила из одной комнаты в другую, пытаясь понять, что происходит, а вокруг меня бушевало шумное веселье. В одной большой комнате, помнится, я увидела мужчин, игравших в карты. Они сидели за столами по четверо и по пятеро. Звучали взрывы хохота, звенели монеты, которые игроки швыряли в стоявший посередине стола глиняный горшок. Я продолжала бродить по дому. Порой какой-нибудь незнакомец хватал меня за руку, но я вырывалась и убегала. Однако быстро бежать не удавалось — сильно кружилась голова и ноги плохо слушались. Я замечала смущенных юношей и девушек без париков и масок, которых куда-то уводили другие гости.
У меня начались галлюцинации. Я была убеждена, что вижу сон и что во сне забрела в лабиринт. Я не могла ни с кем объясниться, потому что моя речь была нечленораздельной, да никто меня и не слушал. Похоже, не было никакой возможности уйти с этой адской вечеринки, выйти из дома на улицу. В какой-то момент я почувствовала, как кто-то взял меня под руку, и лишилась чувств.
Когда я очнулась, я лежала навзничь на кровати, и меня едва ли не душил мужчина, лежавший на мне. Его лицо было неестественно близко к моему лицу, его горячее дыхание обжигало меня. Я вся сотрясалась под его тяжестью. Я услышала собственные крики. Я кричала от боли, но при этом боль была как бы отделена от меня, притуплена зельем. Почему-то я догадалась, что потом боль вернется ко мне с полной силой. Я попыталась позвать на помощь, но потная рука легла на мои губы.
