— Я говорил с людьми из деревни. Они нам помогут, — сказал клирик, доверительно сжав руку Адера, и увел его в тень, подальше от входа.
Адер постарался скрыть свою радость:
— Что вы задумали?
— Мы соберемся завтра в полночь и отправимся к башне лекаря.
— Нет-нет, только не в полночь, — возразил Адер, прикоснувшись к руке монаха. — Чтобы застать лекаря врасплох, лучше прийти в полдень. Как всякий злодей, он бодрствует ночью, а днем спит. Будет намного лучше, если вы придете к башне при свете дня.
Монах кивнул, хотя это явно расходилось с его планами:
— Понятно. Но как же графская стража? Ведь при свете дня нас могут увидеть.
— Караульные никогда не являются к башне. Если только не зазвучит сигнал тревоги, вам нечего опасаться стражников.
Это было не совсем так. Несколько раз стражники являлись в башню днем, но только с одной целью: они доставляли старику женщин. Правда, такое происходило редко. Да, прошло уже немало времени с того дня, когда лекарю последний раз привели женщину, а стало быть, риск возрастал, но все же… Адер решил, что рискнуть стоит, и о том, что караульные все же могут явиться в башню, монаху говорить не стал. Вдруг бы он испугался и раздумал?
— Да, да…
Монах рассеянно кивнул.
«Он ускользает от меня», — подумал Адер.
— И что вы собираетесь сделать со стариком, когда схватите его?
Монах вздрогнул и испуганно проговорил:
— Не мне решать судьбу человека…
— Да, святой отец, вы должны действовать от имени Бога. Вспомните, что Господь говорит о ведьмах и колдунах: им не должно позволять жить.
Он так крепко сжал руку монаха, словно хотел передать ему отвагу.
Клирик долго молчал, потом опустил глаза:
— Толпа… Я не могу ручаться за толпу. В конце концов, старого лекаря тут так сильно ненавидят…
Его голос был полон решимости.
— Это верно. — Адер согласно кивнул и немного расслабился. — Вы не можете быть в ответе за то, что случится. Это Божья воля.
Он с трудом сдержал злорадный смех. Ненавистный старик наконец получит по заслугам! Ему бы в одиночку ни за что с ним не совладать — притом что на его стороне дьявол, но от половины всех крестьян, проживавших в деревне, старик вряд ли сумеет защититься.
— Мне потребуется еще один день, чтобы сообщить людям о перемене времени. Скажу им, что к башне мы пойдем днем, — сказал монах.
Адер кивнул:
— Значит, послезавтра, в полдень.
Монах судорожно вздохнул и перекрестился.
Один день. У Адера остался один день на поиски печати. Иначе ее могли найти и прикарманить крестьяне. Он вернулся в башню, сражаясь с паникой. Где же могла лежать печать? Адер осмотрел все полки, все ящики, всю одежду лекаря. Он даже перебрал все, что лежало в сундуках, чтобы убедиться, что печать не спрятана в складках ткани. Неудачи только усугубляли отчаяние Адера. Он видел, что его планам не суждено сбыться. Он никогда не уйдет от лекаря, никогда не будет жить в уединенном замке, никогда не увидит ни родных, ни своей возлюбленной Катарины. «Тогда бы мне лучше умереть», — с тоской думал он. Его отчаяние было столь велико, что он был готов просить старика прикончить его из жалости и попросил бы, не будь его ненависть к лекарю столь горяча.
Когда Адер возвратился после тайной встречи с монахом, старик сидел за столом. Увидев своего слугу, он поднял голову.
— Мне бы завтра в деревню сходить, корма для лошадей купить, — сказал Адер старику, и стоило ему произнести эти слова, у него мелькнула еще одна мысль.
Старик забарабанил пальцами по столу:
— С этим придется денек повременить. Я изготовлю мазь, которую ты сможешь взять с собой и обменять у квартирмейстера в крепости на овес…
— Прошу прощения, но из-за моего небрежения запасы овса совсем иссякли. Лошади уже несколько дней без зерна, а травы уже совсем мало, им не хватает. Ждать никак нельзя. С вашего дозволения, я бы купил совсем немножко овса, чтобы лошадям на неделю хватило, а уж к квартирмейстеру я на следующей неделе схожу, когда вы успеете мазь изготовить.
Адер затаил дыхание. Он с замиранием сердца ждал ответа. Если старик ему откажет, придется как можно скорее придумывать новый план, чтобы вызнать, где лекарь хранит деньги и ценные вещи. Старик неодобрительно покачал головой, встал и спустился по лестнице в подпол. Адер за ним не пошел. Он стоял и слушал, навострив уши, словно охотничий пес, ловя каждый звук. Пол между этажами был сложен из толстых досок, но все же Адеру удалось расслышать, как старик копает землю, а потом передвигает что-то тяжелое. Звякнули монеты, а потом что-то большое снова сдвинулось с места. Наконец старик поднялся наверх и бросил на стол маленький замшевый мешочек с монетками.
— На неделю хватит. Только смотри, чтобы тебя не облапошили, — проворчал он.
Чуть позже старик удалился на ночную прогулку. Адер проворно спустился в подпол. Грязный пол выглядел как обычно, и только после самого тщательного осмотра Адер нашел то место, где старик рыл землю. У стены, в сыром, покрытом плесенью месте. С одного из камней старик соскреб грязь. Адер опустился на колени, ухватился за края камня кончиками пальцев и вытащил его из стены. Затем из небольшого углубления он вынул увесистый сверток и, развернув его, обнаружил туго набитый мешок с деньгами и печать — ключ от царства своих мечтаний. Она была завернута в кусок бархата.
Адер забрал деньги и печать и затолкал камень на место. Его щеки пылали от радости. Он так радовался тому, что нашел печать, что одержал хотя бы эту победу над своим угнетателем, который подвергал его таким унизительным мучениям.
Адер думал о том, что его отца стоило бы убить. Нельзя было позволять ему избивать мать, братьев и сестер. Нельзя было позволять отцу продать его в рабство. Надо было раз за разом пытаться бежать от лекаря и не сдаваться. А еще надо было убить мерзкого графа. Он заслуживал смерти как враг венгерского народа и как приятель того, кто был в союзе с Сатаной.
Он должен был бы помочь бежать Маргарите. Он мог бы отвести ее в какую-нибудь хорошую семью или в монастырь, где бы о ней позаботились.
На взгляд Адера, то, что он сделал, нельзя было назвать воровством. Лекарь был попросту должен отдать ему свое поместье. Не хотел отдать сам — значит он умрет.
В назначенный день Адер зорко наблюдал за солнцем. Так ястреб следил бы за полевой мышью. Монах и возглавляемые им крестьяне должны были явиться через час-другой. Вопрос был в том, стоит ли ему оставаться здесь и свидетельствовать о преступлениях лекаря.
Это было большим искушением — увидеть, как крестьяне вытаскивают старика из грязного подпола на свет солнца, как лицо его мучителя корчится от страха и изумления, услышать его вопли, когда его будут колотить дубинками и кромсать на куски серпами. Адер представлял, как он будет подстрекать крестьян, чтобы те обыскали башню, вытряхнули из сундуков дорогие наряды, разбили все склянки и банки, растоптали драгоценные химикаты, а потом сожгли ненавистную башню.
