Я вздрогнула, хотя укол был не слишком сильным:
— Что ты делаешь?
— Я тебе сказала: Адер приказал, — проворчала Тильда. — Я выколю знак на твоей коже. Это называется татуировка. Как я понимаю, ты никогда не видела татуировок.
Я не отрывала глаз от черных точек. Их уже было три… четыре… Тильда работала быстро. Эти пятнышки были похожи на «мушки», какими женщины порой украшают лицо. Чернила немного расплывались под кожей в месте укола. Прошел примерно час, и Тильда успела нарисовать на моей руке существо, похожее на змея. Еще минута — и я поняла, что она изображает дракона. В это самое время в комнатку вошел Адер. Он встал около столика, склонил голову и стал наблюдать за работой Тильды. На рисунке проступившие чернила смешались с моей алой кровью.
— Ты знаешь, что это такое? — спросил он у меня с едва заметной гордостью.
Я покачала головой.
— Это герб моего рода. Вернее, того рода, к которому я сам себя причислил, — уступчиво добавил Адер. — Этот знак изображен на печати, о которой я тебе говорил.
— Зачем ты делаешь это со мной? Что это значит? — спросила я.
Адер взял со стола платок и промокнул татуировку, чтобы полюбоваться ею.
— А ты как думаешь, что это значит? Я заклеймил тебя. Ты моя.
— Так ли уж это нужно? — спросила я и попыталась высвободить руку, но Тильда ударила меня. — Наверное, ты так поступаешь со всеми своими творениями. А как насчет тебя, Тильда? Можно мне взглянуть на твою татуировку, чтобы я знала, как моя будет выглядеть, когда…
— У меня нет татуировки, — ворчливо оборвала меня Тильда, не отрывая глаз от своей работы.
— Нет? — Я посмотрела на Адера. — Почему же ты решил пометить меня?
— Я решил сделать тебе особенный подарок. Это означает, что ты моя навечно.
Мне не понравилось, как блестели его глаза. Он смотрел на меня, как хозяин на свою скотину.
— Есть другие способы привязать женщину к себе. Можно подарить кольцо, ожерелье — любой подарок может стать знаком преданности, — сердито выговорила я.
Похоже, моя вспышка гнева порадовала Адера.
— Это все безделушки, — хмыкнул он. — Ничего особенного. Кольцо можно снять. А это — не снимешь.
Я уставилась на работу Тильды:
— То есть… моя кожа останется окрашенной… навсегда?
Адер в ответ зловеще улыбнулся. Он всегда так улыбался, когда собирался сделать какую-нибудь гадость. Потом вырвал мою руку у Тильды, зажал под мышкой, сделал глубокий вдох, схватил иглу и вогнал ее в самую середину рисунка. Резкая боль сковала мою руку. Все уколы, сделанные Тильдой, словно бы ожили.
— От моей руки и по моей воле, — произнес Адер торжественно, и мои ранки защипало, будто их посыпали солью.
Он еще раз резко развернул мою руку, чтобы посмотреть на татуировку. Я сжала зубы от боли. Наконец Адер отпустил меня.
— Ланор, ты меня изумляешь, — сказал он насмешливо. — Я думал, что тебе будет приятно знать, как высоко я тебя ценю, если решил назвать своей навечно.
Вот что удивительно: он был прав. Некая извращенная часть меня была рада тому, что мужчина желает меня так страстно, что готов выжечь свое имя на моей коже. Но, конечно, я не была обманута настолько, что не ощутила тревоги. Я была испугана не на шутку. Меня клеймили, как корову.
Так проходили недели. Адер меня чаще радовал, чем нет. Он был довольно внимателен, довольно добр, довольно щедр. Мы страстно занимались любовью. Но бывали моменты, когда он вел себя жестоко по одной лишь причине — ради собственного удовольствия. В таких случаях мы — Алехандро, Донателло, Тильда и я — становились придворными шутами, пытающимися ублажить мстительного тирана, развеселить его или, по крайней мере, не стать объектами его жестокости. В такие времена я казалась себе запертой в сумасшедшем доме, и мне отчаянно хотелось бежать. Вот только вряд ли это было возможно. Ведь все остальные по-прежнему, по прошествии десятков лет, держались рядом с Адером, хотя им тоже приходилось несладко. Я слыхала о том, что Узра пыталась бежать от Адера много раз. Так что если бы можно было убежать, все бы это давно сделали.
Я по-своему привыкла к Адеру, но все чаще и чаще мои мысли занимал Джонатан. Поначалу я чувствовала вину перед ним из-за того, что в моей жизни возник другой мужчина — как будто у меня был выбор! И все же, как я ни старалась рассуждать холодно и разумно, как ни пыталась вспоминать о том, как плохо вел себя Джонатан со мной, как жестоко, я тосковала по нему и чувствовала, что изменяю ему. Мне было все равно, что он был помолвлен с другой женщиной. Мне казалось, что спать с одним мужчиной, любя другого, неправильно.
А я все еще любила Джонатана. Я заглядывала в свое сердце и понимала, что это так. Как ни лестно мне было внимание Адера, как ни приятно было то, что во мне что-то нашел мужчина, много повидавший в жизни, я отдавала себе отчет: если бы в Бостон завтра приехал Джонатан, я бы ушла от Адера, даже не попрощавшись. Рядом с ним я просто существовала. У меня осталась одна надежда: надежда на то, что настанет день, когда я вновь увижусь с Джонатаном.
Глава 29
Время пробегало мимо меня. Давно ли я уже жила у Адера — шесть недель или шесть месяцев?.. Я потеряла счет дням и была убеждена, что это не имеет значения. В моей новой жизни мне больше не придется следить за ходом времени — так я думала. Теперь меня впереди ожидала бесконечность, похожая на океан — в тот день, когда я его увидела впервые. Слишком огромный, непостижимый.
Как-то раз, в темно-синий с золотом летний вечер, кто-то постучал в парадную дверь. Я была рядом, а слуг поблизости не оказалось (наверняка лакей спал, налакавшись украденного из кладовой кларета), и я отперла дверь, решив, что это торговец или еще кто-нибудь, явившийся в гости к Адеру. Но на крыльце стоял, держа в руке торбу, большеглазый красавец, проповедник из Сако.
Он увидел меня, и у него отвисла челюсть. Его лукавое лицо озарилось довольной улыбкой:
— А я вас знаю, мисс, верно? Узнаю ваше прелестное личико — такое личико забыть невозможно, — проворковал он и без приглашения проскользнул в прихожую; прошел мимо меня в пыльном плаще и снял шляпу-треуголку.
— Я вас тоже узнала, сэр, — ответила я испуганно и попятилась назад, не в силах угадать, что могло привести сюда этого человека.
— Ну, так не заставляй меня ждать. Как тебя зовут и где мы встречались? — спросил проповедник, не переставая улыбаться. Под улыбкой он явно прятал свои раздумья. Он пытался вспомнить, где мы с ним встречались и при каких обстоятельствах.
Но я не ответила ему. Я спросила:
— Зачем вы пришли сюда? Вы знакомы с Адером?
Моя настороженность, похоже, позабавила проповедника:
— Конечно, я его знаю. Почему бы еще я к нему пришел? И готов побиться об заклад: я знаком с ним именно так, как ты с ним знакома.
