— Мельхиор? — переспросила Зунни, зависая в воздухе симпатичной феечкой. — Легко! Пес, Пес, Пес!
— И Песика дружки! — подхватила другая обезьянка.
— Погоди. Ты о чем?
— С тем же успехом можно разговаривать с кукурузными хлопьями, — вздохнул Фредерикс. — Плюнь ты на это, Орландо.
— Зависни. Зунни, этот Пес — человек?
Обезьянка завертелась.
— Нет, нет, не человек — старик! Ему миллион лет!
Каспар снова цыкнул на нескольких совсем юных Озлобышей и пояснил:
— Он старый человек. Мы зовем его Пес. Он живет в Паутинном Уголке.
— Он старее камней! — пискнула обезьянка.
— Старше дядюшки Джингла! — хихикнула другая. — Ста-а-а-рый.
Через некоторое время Орландо мучительно и по кусочкам удалось наскрести информацию о том, некий старик по прозвищу Синий Пес, или просто Пес, обитает в хижине на Холме Основателей в Скворечнике и вместе с другими когда-то клепал софт под псевдонимом Мельхиор.
— Он сделал взрывную кнопку, — с удовольствием вспомнила Зунни. — Кладешь ее кому-нибудь на голову, нажимаешь, и — ба-ба-ах!
Орландо для собственного спокойствия решил, что она описывает то, что происходило с симами, а не с живыми людьми.
— А вы можете провести нас в Скворечник, чтобы мы с ним поговорили?
— Запросто! — ответила Зунни. — Даже лучше. Ты-видишь-его, он-видит-тебя.
— Прям щас, — пояснил Каспар. — Пес Озлобышей лю-ю-бит. Как мы к нему завалим поиграть, всегда говорит: «То, что мне надо!»
Обезьянки взмыли вверх внезапным желтым циклоном, завертелись, растекаясь, как тающее масло, и исчезли.
Орландо уселся, наслаждаясь тишиной. Голова постепенно наполнялась пульсирующей лихорадочной болью. Фредерикс подплыл к пирамиде трофеев, ставших жертвами вандализма, и завис перед головой принца Черных эльфов.
— Дитеру Кабо это понравилось бы.
— Я тут ни при чем. Скажи спасибо Обществу ценителей искусства имени Тарзана.
— Так ты веришь, что эти микросканики помогут тебе отыскать то, что ты видел во сне? Орландо, ты вообще хоть прислушиваешься к тому, что говоришь?
— Я хватаюсь за любую соломинку, что мне подворачивается.
— Да, я заметил. Как ты себя чувствуешь? — спросил Фредерикс, помолчав.
— Не начинай. Не надо было тебе ничего рассказывать.
Фредерикс вздохнул, но ответить не успел: одна из стен стала проницаемой, и сквозь нее впорхнула стая обезьянок.
— Пошли! Летим быстро-быстро-быстро!
— В чем дело? — удивился Орландо. — Что случилось?
— Отыскали Пса, — промурлыкала ему в ухо Зунни, пристроившись над левым плечом. — У него большой секрет. Крепкий, блокированный, разноцветный! Пошли с нами!
— Пес чем-то занимается, — пояснил Каспар в другое ухо. — И занимается тайком. Большой секрет, но Озлобышей не обманешь!
Орландо невольно вспомнил виденную когда-то карикатуру: на одном плече у человека сидит ангел, на другом дьявол, и каждый пытается склонить его на свою сторону. А если в оба уха твердит неуправляемая анархия?
— Да о чем вы говорите? Какой еще секрет? Да еще блокированный?
— Большая дырка куда-то. Пошли! Мы вас протащим! — Зунни шмелем жужжала в ухо. — Устроим Псу сюрприз! Смеяться и визжать, смеяться и визжать!
— Озлобыши, к полету по сети — готовсь! — пискнул кто-то. — Килохана! Пристегнуть ремни!
— Не так быстро, — поморщился Орландо. Легкая головная боль вдруг резко усилилась, и он не хотел, чтобы его куда-то гнали. Но было уже поздно — обезьянки включились в режим «полный вперед». Фредерикс расплылся и исчез, утянутый Озлобышами неизвестно куда. Даже стены домика завертелись перед глазами Орландо, и ему показалось, будто он видит несколько разноцветных потоков краски, стекающих в раковину.
— Черт, да погодите же!.. — крикнул Орландо, но уже в пустоту.
Его захлестнул мрак. Он куда-то падал, летел, растягивался в нескольких направлениях сразу. Потрескивание в ушах становилось все громче, пока не превратилось в рев двигателей реактивного лайнера или межпланетной ракеты.
— Держись, Ландогарнер! — радостно выкрикнула где-то рядом невидимая Зунни. Никакой тревоги в ее голосе не ощущалось; то ли кроме Орландо никто столь ошеломляющих ощущений не испытывал, то ли эти сумасшедшие детки к ним попросту привыкли.
Впечатление, будто тело растягивается, становилось все сильнее; казалось, его вытягивают в ниточку и высасывают через соломинку. Или же тебя забросило в симуляцию американских горок… да только они наверняка находятся между симуляциями… Орландо едва соображал, а скорость все увеличивалась и увеличивалась…
И тут вселенная свернулась.
Все остановилось, точно стиснутое гигантской рукой. Орландо услышал отдаленные крики, тонкие детские голоса — и дети эти еле слышно, словно из-за толстой двери, вопили от ужаса. Они на что-то нарвались… а вместе с ними и Орландо.
Бездна вокруг него стала сжиматься, невидимый давящий кулак замораживал мысли и сердце. Он был беспомощен, подвешен на дуге медленного электричества. Та его часть, что еще могла мыслить, сопротивлялась, но высвободиться не могла. Его все больше сдавливало и сплющивало, пока последний оставшийся кусочек его «я» медленно и беспомощно не затрепыхался, как птица, накрытая толстым одеялом.
«Я не хочу умирать!» То была бессмысленная мысль, потому что он не мог ничего придумать или сделать, чтобы изменить происходящее, но она вновь и вновь эхом раздавалась в его угасающем сознании. Все имеющиеся в мире симуляции смерти не смогли бы подготовить его к такому. «Я не хочу умирать! Я не хочу… умирать…»
«Не… хочу…»
Как это ни поразительно, но мрак оказался не бесконечным.
Крошечная искра вырвала его из неописуемой пустоты. Он поднимался к ней беспомощно и равнодушно, как влекомый течением труп. Искра стала размытым пятнышком света. После убийственной черноты оно показалось ему бесценным даром.
Он плыл, и свет становился ярче, брызгал лучами, оставляющими яркие царапины на теле бесконечной ночи. Линии превратились в квадрат, квадрат обрел глубину и стал кубом, а тот принял настолько обыденный облик, что на мгновение Орландо не поверил своим глазам. Он увидел летающий в пустоте и увеличивающийся с каждой секундой офис — простую комнату со столом и стульями. Орландо как-то неуловимо оказался внутри, и сковывающее тело ледяное онемение дрогнуло и слегка ослабело.
«Это сон. Мне снится сон». Ему уже доводилось засыпать подключенным к сети, и это ощущение было ему знакомо. «Должно быть, все дело в пневмонии, а это горячечный бред. Но почему я не могу проснуться?»
Комната чем-то напоминала смотровое помещение в клинике, но все в ней было сделано из серого бетона. Огромный стол походил на каменный саркофаг из гробницы. За ним сидел человек. Вернее, Орландо решил, что это человек, — на месте лица у него была лучистая пустота.
