— Я мог бы наслать на него спецкоманду в течение двенадцати часов. Вычистить все строения, сжечь их дотла, а аппаратуру привезти домой для изучения. — Гор поднес руку к крючковатому носу, и Осирис лишь через несколько секунд догадался о смысле этого движения. Генерал в РЖ закурил сигару.
— Спасибо, но это сорняк с длинными корнями. Шу был членом-основателем нашей Эннеады… простите, генерал, нашего Братства. Эти корни следует обнажить, а сорняк вырвать одним махом. Я уже начал такой процесс и представлю все планы на нашей следующей встрече. — «Оставив несколько очевидных упущений, чтобы даже для дебила вроде вас, генерал, было из-за чего поднять шум». Теперь Осирису не терпелось поскорее закончить собрание. «Потом я поблагодарю вас за умные предложения, и вы позволите мне заняться реальным делом защиты наших интересов». — Что-нибудь еще? Тогда спасибо всем за то, что присоединились ко мне. Желаю удачи вашим различным проектам.
Боги один за другим стали отключаться, и вскоре Осирис вновь остался один.
Строгие линии Западного дворца трансмутировались в залитый светом ламп уют Абидоса-Который-Был. Запах мирры и бормотание воскрешенных жрецов омыли Осириса, как вода теплой бани. На собраниях Братства он не осмеливался появляться в полном блеске своей божественности — к нему и без того относились как к легкому, хотя и безвредному, эксцентрику, — но теперь ему было гораздо уютнее в облике Осириса, чем в личине скрывающегося под этим обликом смертного человека, и когда ему приходилось покидать собственный храм, ему недоставало его комфортности.
Он скрестил на груди руки и подозвал одного из верховных жрецов:
— Вызови Владыку Погребальных Бинтов. Теперь я готов удостоить его аудиенции.
Жрец — то ли программа, то ли сим, бог их не различал, но ему было все равно — торопливо направился в заднюю, темную часть храма. Секунду спустя фанфары объявили о прибытии Анубиса. Жрецы расступились, прижавшись к стенам храма. Анубис стоял, настороженно приподняв темную шакалью голову, словно принюхиваясь. Осирис так и не смог решить, нравится ли ему такое после обычной угрюмости Посланника.
— Я здесь.
Несколько секунд бог разглядывал его. Да, своей любимой игрушке он придал подходящий внешний вид. Он очень рано заметил потенциал этого юноши и потратил много лет на его воспитание, но не как сына — небеса упаси! — а в роли натасканной гончей, подгоняя его таланты под задачи, для которых он был пригоден более всего. Но Анубис, подобно любому одушевленному животному, иногда становился слишком самоуверен и даже дерзок; иногда ему на пользу шел кнут. Но, к сожалению, в последнее время Анубиса приходилось наказывать чаще обычного, а избыточное наказание сводит на нет весь эффект. Возможно, сейчас имел место тот самый случай, когда следует испробовать нечто иное.
— Я недоволен твоими южноафриканскими субподрядчиками, — начал Осирис. Шакалья голова слегка опустилась, предвидя выговор. — Они дерзки, и это еще мягко сказано.
— Это так, дед. — Анубис слишком поздно вспомнил, как его хозяин не любит это слово. Узкая морда опустилась еще ниже.
Бог сделал вид, будто ничего не случилось.
— Но я знаю, как такое возникает. Лучшие зачастую амбициозны. Они думают, будто знают больше тех, кто их нанимает, — даже если наниматели затратили деньги и время на их обучение.
Остроухая голова по-собачьи удивленно склонилась набок. Анубис гадал, какой подтекст кроется в этих словах.
— В любом случае, если они могут выполнить работу лучше всех, ты должен их использовать. Я рассмотрел их просьбу и уже послал тебе условия, в рамках которых ты можешь с ними торговаться.
— Ты согласен заключить с ними сделку?
— Мы наймем их. Если их действия нас не удовлетворят, то они, разумеется, не получат награды, которой ищут. А если удовлетворят… тогда я и подумаю, выполнить ли их просьбу.
Наступила пауза, во время которой он ощутил неодобрение посланника. Бог был изумлен — даже у убийц есть чувство справедливости.
— Если ты их обманешь, то известие распространится очень быстро.
— Если я их обману, то постараюсь сделать это таким способом, что никто не узнает. И если с ними, к примеру, произойдет несчастный случай, то он настолько явно не будет иметь к нам отношения, что можешь не волноваться — другие твои контактеры не испугаются. — Бог рассмеялся. — Видишь, верный мой? Получается, что ты еще не всему у меня научился. Так что, пожалуй, тебе следует еще немного подождать, а уже потом подумывать о самостоятельности.
— А откуда мне знать, что ты когда-нибудь не поступишь так же и со мной? — медленно произнес Анубис.
Бог подался вперед и почти любовно коснулся своим цепом скошенного лба шакала.
— Будь спокоен, посланник мой. Если увижу подобную необходимость, то так и поступлю. И если ты считаешь, что находишься в безопасности, полагаясь лишь на мою честь, то ты не тот слуга, которому я могу доверять. — Осирис улыбнулся под маской, наблюдая, как Анубис не таясь припоминает, какую защиту он активировал, защищаясь от своего хозяина. — Но предательство есть инструмент, которым следует пользоваться весьма выборочно, — продолжил бог. — Я известен тем, что выполняю все договоренности, и лишь благодаря такой репутации смогу при желании избавиться от назойливых сестричек. Запомни, только честь служит по-настоящему надежной маскировкой для периодического предательства. Всем известному лжецу не поверит никто.
— Я наблюдаю и учусь, о повелитель.
— Хорошо. Я рад, что сегодня ты восприимчив к моим словам. Возможно, ты столь же внимательно изучишь и это…
Бог махнул жезлом, и в воздухе перед троном зависла коробочка. Внутри нее виднелось зернистое голографическое изображение двух мужчин в помятых костюмах, стоящих по разные стороны стола. Их можно было бы принять за продавцов, если бы не разложенные на грязноватой столешнице фотографии.
— Видишь картинки? — спросил Осирис. — Нам еще повезло, что из-за финансовых ограничений констебли до сих пор пользуются двухмерными изображениями. Иначе эти картинки произвели бы ошеломляющий эффект — не хуже зеркал в парикмахерской. — Он увеличил куб: фигуры приобрели натуральную величину, а фотографии стали легко различимы.
— Зачем ты мне все это показываешь?
— Сейчас узнаешь. — Бог кивнул, фигуры в кубе ожили.
«… Номер четыре. Никакой разницы, — произнес первый. — Только на этот раз надпись сделана на теле жертвы, а не на предмете, который имелся у нее с собой». — Он указал на фотографию. На животе женщины было большими буквами вырезано слово «САНГ». Очертания букв искажались кровавыми потеками.
«И до сих пор никаких зацепок? Имя? Место? Кажется, мы уже отбросили версию о том, что это месть за информацию?»
«Никто из них не был информатором. Все они обычные люди. — Первый коп в отчаянии покачал головой. — И с камерами наблюдения опять что-то случилось — словно кто-то поднес к ним электромагнит. Но из лаборатории сообщили, что магнитами не пользовались».
