Самый страшный мамин сон – стать предметом общегородских пересудов. Не дай бог показаться обывателям смешной или недалекой. Но я во что бы то ни стало сделаюсь Лебедевой! Я все равно этого добьюсь! Мне ведь еще не раз придется менять паспорт. Вы спросите, почему я не взяла фамилию «хоть кого-нибудь», когда выходила замуж? Да потому что он Воробушкин! Ладно бы Воробьев! Хотя, согласитесь, обидно из гадкого утенка превратиться в воробья. Ладно бы в гуся или в индюшку. Была б я Анфисой Индюшкиной. Или Гусевой. А то – Воробушкина! Ну уж нет! Дудки! Лучше оставаться Лебедёвой. Я и осталась.
И вот вам, пожалуйста! А говорят, что я нарушила закон! Хорошо, Арсений за меня заступился.
Но вопросы задавал не он. Его вообще в кабинете не было. Следователь был молодой, он просто горел желанием сделать карьеру, что само по себе отвратительно. Есть два типа карьеристов: тайные и явные. Одни тщательно скрывают, что метят в кресло своего начальника, и предпочитают все делать чужими руками. Плетут интриги, пока сотрудники не упадут на колени:
– Ах, Иван Иваныч! Спасите!
И спаситель, скромно улыбаясь, берет бразды правления в свои руки. И все ему благодарны.
Явные карьеристы в отличие от тайных постоянно сами себя куда-нибудь выдвигают. Они похожи на очкарика-отличника за первой партой, который все время тянет руку:
– Я! Можно мне!
И учитель время от времени вынужден говорить:
– Можно.
В итоге они получают-таки свою золотую медаль. Я тоже медалистка, но меня все десять лет учебы к доске тащили прямо-таки силком. Я и отвечала, глядя в пол, стесняясь, что я знаю то, чего никто не знает.
А этот до сих пор выпрыгивает из штанишек, не терпится ему! Еще бы, такой случай представился! Раскрыв преступление века, он попадает прямиком на первые газетные полосы, а оттуда сразу в зампрокуроры. А там и до прокурора недалеко. Пока только нашего города, потом округа, а там уж и премьерское кресло вдали маячит. И он старался:
– Как давно вы задумали совершить убийство, гражданка Лебедёва?
Убийство я задумала только что, глядя в его оловянные глаза. Мне хотелось сказать ему что-нибудь ужасное, но черт меня возьми! Его ждет блестящая карьера! Вот почему так? Плохим людям я не могу сказать ничего плохого! «Хоть кто-нибудь» не в счет. Да он и не плохой. Плохая в нашем браке была я, признаю это.
Я постаралась держать себя в руках:
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Хорошо, поставим вопрос прямо: откуда вы узнали об убийстве?
– У меня было видение, – честно ответила я.
– У вас есть справка от врача, что вы являетесь ясновидящей?
– А что, такие справки выдает врач? Вот не знала! Я всегда думала, что есть соответствующая инстанция, повыше.
– А именно?
– Господь Бог! – выпалила я.
– Под дурочку косите, понятно, – надулся он. – Не хотите, значит, сотрудничать. Мне вас в психушку упрятать – два пальца об асфальт.
– Непротокольным языком выражаетесь, гражданин следователь.
– Так и вы себя ведете не по-граждански. Вы в нашем городе вообще персона нон грата.
Ого! А этот щенок образованный! Высоким штилем умеет выражаться! Ты смотри!
– Это нигде не запротоколировано, – холодно сказала я. – Лишение меня гражданских прав. Покажите мне решение суда перед тем, как называть меня персоной вне закона. Более того, пока такого постановления суд не вынес, вы обязаны меня защищать, когда в мой адрес поступают угрозы. Я исправно плачу налоги, у меня есть пенсионная карточка и полис обязательного медицинского страхования.
– Он вам вскоре пригодится, – мстительно сказал мальчишка.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду палату в психиатрическом стационаре, – так же официально ответил он. – У вас два пути: в дурдом или на нары. Потому что в ваши видения я не верю. И никто не верит. Все чрезвычайные происшествия в нашем городе, случившиеся за последние три года, так или иначе связаны с вами. Ваше имя фигурирует везде, во всех без исключения протоколах. Вы – страшный сон всех правоохранительных органов нашего города, включая меня. Этому пора положить конец.
– Вы решили взять на себя эту миссию? – с иронией спросила я.
– Для начала я решил взять с вас подписку о невыезде.
– Могу вас заверить: в ближайшее время я никуда не собираюсь. У меня даже загранпаспорта нет. Его срок год назад истек, а новым я еще не озаботилась.
– Вот и не озабочивайтесь. – Он покраснел, сообразив, что сморозил глупость. Хотя слово «озабочивайтесь» с грамматической точки зрения непогрешимо, звучит оно, согласитесь, двусмысленно. Но он, этот карьерист, продолжал гнуть свое: – Я сам вами озабочусь. Вашим будущим.
– Вы не в моем вкусе, – сказала я насмешливо. – Сделайте одолжение, озаботьтесь кем-нибудь другим.
Он покраснел, как вареная свекла, и вскочил:
– Ваши сексуальные фантазии оставьте при себе! Они наверняка такие же извращенные, как ваш образ жизни!
– Еще ни один человек в этом городе не может похвастаться тем, что он был моим любовником. – Я тоже встала. – Тем более в извращенной форме.
Теперь мы стояли друг против друга, глаза в глаза – он оказался маленького роста. Все понятно: комплекс Наполеона. Вот почему он страстно мечтает сделать карьеру. Ба! Да он подготовился! Потому что я услышала:
– Тогда вы заплатили деньги.
– Кому?
– Вашему сообщнику. Сами вы не убивали, это установленный предварительным следствием факт. Но вы являетесь организатором преступления, и я это докажу!
– У меня нет таких денег, – грустно сказала я. – Если бы были, уверяю, я нашла бы им лучшее применение, чем платить киллеру.
– Вы пять лет работали в трех местах в самой Москве. Копили на квартиру. Потом бросили все и уехали обратно в провинцию.
– И что?
– Где деньги?
– Пожертвовала в благотворительный фонд.
– Предоставьте справку.
Я молча показала ему фигу.
– А я вам скажу, где деньги, – торжествующе заявил он. – Вы покупали на них исполнителей своих так называемых пророчеств. Сначала банки с огурцами, потом ряд необъяснимых с точки зрения здравого смысла ДТП, теперь до убийства дошло. Вот куда вы потратили ваши денежки, гражданка Лебедёва!
Не лишено логики. Но я не собиралась так легко сдаваться:
– Докажите.
– И докажу! – разгорячился он.
– Можно я пойду? Мне на работу надо.
– Под подписку! – завопил он. – Только под подписку о невыезде!
– Да пожалуйста! – И так же легко, как свое согласие съехать от Полкаши, я подписала ограничение свободы передвижения. Сделалась невыездной.
