— Стоп, гринго, — сказал один из них, скорчив презрительную гримасу. — Стоп, стоп! Atras!
[34]
Я остановился и поднял руки на уровень груди, выставив вперед ладони.
— Я только хотел прогуляться, — сказал я миролюбиво. — Хотел посмотреть на сельву.
— Нечего смотреть, — огрызнулся один из охранников. — Иди назад, быстро. Не то… — И он угрожающе повел стволом автомата.
Спорить с ним я не стал. Повернулся и пошел обратно к «Киту».
— Ну, нагляделся? — спросил меня Трофимов, когда я вернулся в самолет. — Как впечатления?
— Какие-то они здесь недружелюбные, — сказал я. — Вот и вози таким гуманитарную помощь…
Петя криво усмехнулся.
— Ничего, со временем привыкнешь. Их главное не злить, а так они по-своему нормальные парни. Во всяком случае, честные.
К нам подошел жующий Харитонов. В руке у него был надкушенный бутерброд.
— Что, молодежь, скучаем? А ну-ка, помогите там с разгрузкой, а то обезьянки медленно работают.
При этих словах он бросил на меня быстрый лукавый взгляд — видно, не забыл, как я вчера среагировал на «обезьянок».
Петя театрально вздохнул и сделал шаг по направлению к грузовому отсеку, но я не двинулся с места.
— Я неясно выразился? — удивился радист. — Повторить?
— Вчера вечером, — сказал я вежливо, — я имел разговор с Кэпом. И Кэп очень доходчиво объяснил мне, что я должен только переводить, а не заниматься логистикой, погрузкой и так далее. А также рассказал, как мне следует реагировать, если кто-то из экипажа, за исключением его самого, попробует заставить меня делать что-то помимо моих должностных обязанностей. Процитировать?
Лицо Харитонова приобрело оттенок вареной свеклы.
— Вот, значит, как ты заговорил? Думаешь, побежал к Кэпу, пожаловался, и все сразу тебя полюбили? Ошибаешься, Денис Батькович, очень ошибаешься!
— Я Денис Владимирович, — подсказал я. — Запомнить несложно — у нас с вами отчества одинаковые.
Радист не удостоил меня ответом, резко повернулся и направился в грузовой отсек.
— Круто ты с ним, — задумчиво проговорил Трофимов. — Теперь жди какой-нибудь подлянки… А ты что, действительно к Кэпу ходил?
— Ага, — хмыкнул я. — Знаешь, армянское радио спрашивают: правда ли, что Рабинович выиграл в лотерею «Волгу»? Армянское радио отвечает: правда, только не Рабинович, а Иванов, не в лотерею, а в карты, не «Волгу», а «Запорожец», и не выиграл, а проиграл. — И я кратко пересказал Трофимову суть своей беседы с Кэпом.
— Слушай, старик, — сказал Петя, — мне как бы неудобно… это ж я тебя вчера с толку сбил с этими контейнерами… надеюсь, ты не думаешь, что я это сделал специально?
— Не думаю. А вот в том, что сейчас Харитонов собирался повторить этот фокус еще раз, не сомневаюсь.
— Чем-то ты ему не нравишься.
— А предыдущий переводчик ему тоже не нравился?
— Опять ты о своем, — сокрушенно вздохнул Трофимов. — Нет, если хочешь знать, твой предшественник как раз был в прекрасных отношениях с нашим радистом. — И, не желая больше продолжать этот разговор, ушел в кабину пилотов.
Я остался один. Солнце быстро спускалось к западу. Подлесок окутал туман, звуки стали приглушеннее, будто тонули в плотной вате. Грузовой отсек почти опустел; несколько колумбийцев сгружали на платформу электрокара последние контейнеры.
— Каронин! — рявкнул Кэп прямо у меня над ухом.
Я даже подскочил от неожиданности. Пока я любовался вечерней сельвой, Дементьев ухитрился незаметно подобраться ко мне со спины.
— Что, Леонид Иванович?
— Спишь, что ли? — брюзгливо спросил Кэп. — Мне тут Харитонов жаловался, ты его послал?
— Не совсем, — сказал я. — Но, в общем, можно и так сказать.
— Не рано борзеешь, молодой?
На мгновение мне показалось, что они тут все сговорились — и Кэп, и Харитонов, и даже Петя. Решили совместными усилиями устроить мне невыносимую жизнь. Но потом я догадался, что недовольный тон Дементьева может быть просто очередной проверкой на вшивость.
— Никак нет, Кэп, — бодро ответил я. — Выполняю ваше распоряжение, полученное вчера.
Дементьев усмехнулся.
— Ладно, Каронин, будем считать, что урок ты усвоил. Но впредь хамить радисту не советую — он человек непростой.
— Да я тут вообще простых что-то не вижу, — не удержался я.
Кэп уставился на меня колючим взглядом.
— А ты тут не для того, чтобы наблюдать, Каронин, а для того, чтобы обеспечивать коммуникацию. И ровно через пять минут тебе представится отличная возможность продемонстрировать всем свое умение. Все ясно?
— Так точно, Кэп. Ясно.
— Тогда двигай за мной, Каронин. Сейчас у нас будет важный разговор с Хуаном и еще одним человеком. И боже тебя упаси ошибиться хоть в одной запятой.
К моему разочарованию, «важный разговор» состоялся не за пределами охраняемой автоматчиками зоны, где я мог бы увидеть хоть что-то, дающее представление о месте, куда мы привезли несколько десятков тонн «гуманитарного груза», а под крылом «Кита». Трофимов принес туда несколько раскладных брезентовых табуретов и такой же походный столик. На столик он поставил бутылку «Столичной», несколько пластиковых стаканчиков и пепельницу.
— А закуска? — спросил я, наблюдая за его манипуляциями.
— Рукавом занюхают, — мрачно отозвался Кэп. Он напряженно всматривался в туман, наползавший от густого подлеска.
Из тумана вышли четверо — двое охранников, державших наготове автоматы, знакомый уже мне Хуан и старый, совершенно седой человек, одетый, в отличие от остальных, не в камуфляж, а в странное черное одеяние, чем-то напоминавшее рясу монаха.
Кэп принял вид радушного хозяина и широким жестом пригласил всех к столу.
— Сеньор Боно! — воскликнул он. — Какая честь видеть вас здесь!
Одетый в черное Боно холодно ответил на приветствие и первым уселся за стол. Подскочивший Трофимов тут же налил ему водки.
— Налейте переводчику, — велел Хуан, даже не взглянув в мою сторону.
— Это опасно, — ухмыльнулся Кэп, — а вдруг он напьется и начнет делать ошибки?
— Тогда мы его пристрелим, — равнодушно ответил Хуан. — Но налить ему надо. И этому, — он кивнул на Трофимова, — тоже.
Петя разлил водку по стаканчикам. Охранники остались шагах в десяти от импровизированного застолья, и им выпить никто не предложил.
— За наших русских друзей, — произнес Боно с каменным выражением на лице. — Выпьем!
Водка была ледяная — видно, Трофимов только что достал ее из морозилки. Хуан крякнул, глаза его налились красным. Боно опрокинул свой стаканчик, даже не поморщившись.
