Отчет о нападении на Зину незамедлительно извлекли и, отряхнув от архивной пыли, предъявили Лобу. Он был расплывчатым и не содержал ничего такого, чего Лобу не было бы известно. Но, поскольку с тех пор было арестовано несколько асов по ночным грабежам, Лоб попросил разрешения взглянуть на карточки с их приметами. Сославшись на комиссара Бонатти, он утверждал, что, возможно, и узнает виновного по фото. Несколько часов спустя в Центральном бюро по розыску ему предъявили четыре фотоснимка. Лоб помнил лицо Януша и, главное, его взгляд. Ни один из четырех мужчин не оказался Янушем. И тем не менее этот опыт навел Лоба на мысль: Бонатти наверняка сумеет раздобыть фото Януша, поскольку еще до отправки в сумасшедший дом он подвергался аресту. С помощью этой фотографии, расспрашивая местных лавочников, возможно, удастся узнать: а не был ли замечен в Антрево и его окрестностях мужчина схожей внешности? Лоб распрощался, на всякий случай описав полицейским весьма приблизительные приметы Януша, а также сообщив им все известные ему сведения о Зинином брате.
Теперь ему не оставалось ничего другого, как вернуться в Ниццу. Он отправил телеграмму Мари-Анн, извещая о своем приезде, так как предпочитал разобраться с ней в сложившейся ситуации еще до встречи с Зиной, и через агентство по найму забронировал себе комнату в Ницце. Он не привык так подолгу сидеть за рулем и, прибыв к утру на фабрику, чувствовал себя совершенно разбитым. Мари-Анн находилась в служебном кабинете — на совещании с иностранными представителями, по словам секретарши. Но Лобу не пришлось долго дожидаться.
— Заботы, вечные заботы! — вздохнула Мари-Анн, протягивая ему руку. — Американцы выбивают у нас почву из-под ног. Они производят продукции больше и дешевле и пытаются выкупить наши мелкие предприятия. Не знаю, долго ли еще я продержусь.
Она провела по лицу длинными смуглыми пальцами и улыбнулась через силу.
— В Милане ничего, — сказал Лоб. — А здесь?
— Тоже ничего. В конце концов мне удалось добиться, чтобы Филипп сопроводил меня в полицейский участок. Этот визит его не воодушевлял. Вот он такой, Филипп… То увлекается какой-нибудь идеей. то отказывается от нее… Следует честно признать, что стройка отнимает у него все время. В данный момент заставить строителей работать — дело нелегкое… Бонатти принял нас весьма любезно. Он скептически выслушал Филиппа, сделал заметки… но категорически заявил: пока Зина не обратится в полицию лично, что-либо предпринимать он не вправе.
— Вы еще не получили мое письмо?
— Нет. Но вы же прекрасно понимаете, что Зина не станет подавать жалобу на брата.
— Однако тут появилась новая деталь, — настаивал Лоб. — С вашего позволения, я, в свою очередь, пойду повидать Бонатти. Он мог бы навести справки конфиденциально. Кстати, вы не замечали в Зине ничего за пределами нормы?
— Упаси Боже, нет. Я сняла для нее меблированную однокомнатную квартирку в Ницце, по улице Моцарта. Мне кажется, там ей будет спокойнее, нежели в отеле. А ей, по-моему, именно это и требуется. Я нахожу, что, вернувшись в город, она помрачнела… стала нервозной.
— Она боится, — подчеркнул Лоб.
— Возможно. А между тем чего ей так уж бояться? Целыми днями она помогает Филиппу в магазине или лаборатории. А для переездов по городу я оставила ей «симку». Впрочем, увидите сами.
— А согласится ли Филипп поехать со мной к Бонатти? Это придало бы вес моему запросу.
Сняв трубку, Мари-Анн набрала коммутатор.
— Вы узнаете это прямо сейчас, — сказала она, — но я очень удивлюсь, если он согласится. Он не способен ни о чем думать, кроме мастерской… Алло… Ниццу, пожалуйста… Спасибо… У меня сложилось впечатление, что вся эта история ему надоедает все больше и больше… Ах! Филипп… Передаю трубку.
— Добрый день, Филипп… Я только что вернулся из Милана. Нового ничего. Но я по-прежнему убежден, что Зинин брат находится где-то поблизости. Я намерен повидаться с Бонатти во второй половине дня… Не могли бы вы пойти вместе со мной?
— О! Нет, старина, нет… сожалею… Но никак не смогу вырваться. Мари-Анн объяснила вам ситуацию?.. У меня здесь столяр. Вы же знаете эту публику. Стоит его упустить — и прости-прощай. Его переманит кто-нибудь другой… Нет, ступайте один и передайте от меня привет. Кстати, строго между нами… Я вот спрашиваю себя: не зря ли мы паникуем?
— Так ведь вы сами…
— Верно! Однако с того момента, как мы узнали от вас о существовании братца, я, как ни странно, поуспокоился. Понимаете, псих долго не останется незамеченным. Если он тут объявится, считайте — ему крышка!
— Ему крышка, — эхом вторил Лоб. — В этом я не совсем уверен.
Удивившись его словам, Мари-Анн взмахом ресниц попросила разрешения взять вторую трубку.
— Я делаю все, что в моих силах, — продолжал Нелли. — Мы с ней вместе обедаем в бистро, поскольку кончаем работу поздно. Что же прикажете еще? В сущности, здесь она в большей безопасности, чем где бы то ни было. Не хотите ли переброситься с ней парой слов?.. Зина!… Лоб на проводе!…
И Лоб услышал дыхание Зины — как и в ту ночь, когда она звонила Флешелю.
— Зина!… Здравствуйте!… Как дела?.. Я наконец-то уладил свои… на сей раз окончательно. Я уже нахожусь в отпуске.
— Как я рада! — сказала Зина.
Ее голосу недоставало тепла. Девушка молчала, ожидая продолжения, и Лоб, смущаясь, подыскивал слова.
— Вам доставило бы удовольствие со мной пообедать?
— Погодите… Мне надо предупредить Филиппа. Лоб сообразил, что поступил как неотесанный мужлан. Приглашать Зину и не пригласить Филиппа — какая бестактность!
— Алло! — закричал он в трубку. — Зина… Вы меня слышите?.. Я приглашаю и Филиппа, само собой.
— Нет, — ответила Зина. — Он не сможет. Его даже вполне устраивает, что вы меня увезете… Так что заезжайте около часу… в магазин… До скорого, Эрве.
Она повесила трубку.
— Что я вам говорила? — пробормотала Мари-Анн. — Ее что-то явно угнетает, но она скрытничает. Услышав вас, по идее, она должна бы обрадоваться. А она отвечала вам как будто через силу.
Мари-Анн встала, машинально коснулась букетика гвоздик, украшавшего письменный стол.
— Теперь, — добавила она, — зная Филиппа… я задаюсь вопросом: а правильно ли он поступает в отношении Зины?.. Может, он требует работы, к которой у нее не лежит душа. Когда он поглощен очередным проектом, все остальное для него в счет не идет. Мне нередко приходилось испытывать такое на собственной шкуре.
Мари-Анн грустно улыбнулась.
— Держите меня в курсе, — попросила она. Лобу показалось, что она говорит, преодолевая смущение.
— И еще. Если вы сможете сами заботиться о Зине, намекните Филиппу, что его желают хотя бы изредка видеть дома.
Мари-Анн проводила Лоба до машины. На дворе выстроилась очередь из туристов, желающих совершить экскурсию на парфюмерную фабрику. Лоб пообещал звонить часто и, пересиливая гнетущее желание спать, опять сел за руль.
