— Я ничего не делал! — Пришлось исподтишка ущипнуть себя за ногу, а то голос подвел. Таким дрожащим голосом только лепетать: «Я все скажу, все сделаю, дяденька, только не убивайте!»
— А вас ни в чем и не обвиняют. Более того, согласно моим источникам, все ваши действия можно расценивать только с положительной точки зрения. Понимаю, это звучит дико, но я прибыл, чтобы вас похвалить. И поздравить!
Он улыбался. А мне от улыбки инквизитора захотелось покончить с собой. Три раза, чтоб наверняка. Например, привязать к шее камень, облиться чем-нибудь горючим, поджечь себя и прыгнуть в омут, на лету попробовав перерезать горло.
— С чем?
— Ах да! Дитя, — гость одарил Динку улыбкой доброго дядюшки, — там в коридоре моя дорожная сумка. Принеси ее, будь добра!
Девочка бросила на нас вопросительный взгляд, но подчинилась и принесла сумку. Из недр оной инквизитор извлек какой-то пакет и вручил его мне:
— Прошу.
Небольшой, в две ладони, прямоугольный плоский предмет, завернутый в отлично выделанный пергамент. Руки бессовестно дрожали, когда я снимал его с… книги. Самой обычной книги, переплетенной в темную ткань. На обложке тисненые буквы складываются в слова, которых здесь быть не должно:
«ЗГАШ ГРУВИ. ЗАПИСКИ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО НЕКРОМАНТА»
Я перевернул страницу, не веря своим глазам. Это был текст моей рукописи, пропавший из комнаты несколько месяцев назад. Я смотрел и не узнавал его, хотя тут все было сохранено до последней буковки.
— Что это? К-как…
Инквизитор не спеша смаковал вино, наблюдая за мной поверх бокала. Он забавлялся! Для него это было развлечением! Игрой!
— Вы… ее украли? Так это были вы?
— Что вы, Згаш, что вы! Не в моем возрасте лазить в чужие окна.
— Значит…
— Да, по моей просьбе это сделал кое-кто другой. Мы не могли оставить вас без внимания, мастер Груви. Слишком уж вы приметная личность. И, как выяснилось, перспективная… Скажу правду — вначале я хотел на основе этих записей выстроить обвинительное заключение. Но потом прочел и решил показать ее проректору. Тот передал ее дальше… И уже оттуда, — пра многозначительно ткнул пальцем в потолок, — пришло распоряжение издать эту книгу за счет ордена и рекомендовать для распространения. Сразу после выхода тиража я вызвался сам отвезти автору причитающийся ему экземпляр! — Он отсалютовал мне бокалом и залпом допил его.
Я потянулся за своим вином, но руки продолжали дрожать, и в результате все содержимое пролилось на пол. Я боялся этого человека, боялся до дрожи в руках и тьмы в глазах. Хотелось бежать, куда глаза глядят, но ноги были как ватные.
— Но почему? — промолвил и не узнал своего голоса.
— Все очень просто. Дело не в том, кто это написал, а в том — как. Инквизиция, несмотря на приносимую пользу, мало пользуется любовью и популярностью в народе. Вы, чернокнижники, маги, ведьмаки, даже некроманты — бесы вас побери! — пользуетесь значительно большей славой. Мы часто пытались переломить ситуацию в свою пользу, в том числе и печатая книги, ибо слово обладает огромной силой и становится оружием в умелых руках. Но у большинства произведений были два существенных недостатка: заказные авторы либо поют чересчур много дифирамбов нашему ордену, что настораживает обывателя, либо, наоборот, так поливают нас грязью, что, бывает, сеют сомнения даже в наших рядах. И только вы сумели написать правду. Без прикрас, без лишнего лицемерия… Это дорогого стоит. Мы решили вас наградить.
— Свободой? — пискнул я.
— Можно сказать и так, — инквизитор опять стал рыться в сумке, — тем более, что кое-какие ваши действия льют воду на мельницу принятого нами решения. Вы, — он извлек небольшой футляр из дерева, — отныне приняты в наши ряды.
Футляр лег на колени. Зверь, все это время лежавший там как большая пушистая грелка, встал, выгнув спину и потягиваясь. Кончиками пальцев я приоткрыл крышку и уставился на лежавший внутри медальон на золоченой цепи — череп в огне. На обратной стороне было выгравировано мое имя — «Згаш Груви» и дата. День моего рождения.
— Но я не хочу!
— Поздно отказываться, — карие глаза стали холодными, как два камня. — Вы уже открыли крышку, брат. Не стоило этого делать. И тем более не стоило его трогать и переворачивать. В медальон встроено заклинание. Оно активируется при тактильном контакте.
Я поскорее отдернул руку и вытер повлажневшую ладонь о подлокотник кресла.
— Я же не знал! — в отчаянии бросил взгляд на мэтра Куббика. — Скажите ему…
И осекся. Партнер смотрел сверху вниз с таким выражением лица, словно… словно мое тело уже лежало в гробу.
— Чтобы окончательно развеять ваши сомнения в правильности принятого советом ордена решения, — зазвучал голос инквизитора, — хочу сказать, что кое-какие ваши действия сыграли вам на руку. То, что вы сделали в Гнезно…
— Вы знаете?
Вот теперь мне стало по-настоящему плохо. Они знали про побег из-под домашнего ареста! Они знали, что я нарушил закон! В ушах зашумело, голос пра доносился словно из-под воды.
— То, что вы сделали и как вы это сделали, вполне перевесило факт нарушения закона. Вы судили и приговорили к смертной казни некроманта — сделали то, что мог и должен сделать только инквизитор. Мы изучили рапорт из Гнезновского магистрата, допросили свидетелей — все было проделано безупречно. Немного скомканно, но если принять во внимание вашу неопытность… В общем, вы вполне доказали, что можете стать одним из нас, брат Груви!
Похоронным звоном отозвались в душе эти слова. Все внутри восставало против этого. Я — некромант. Не самый лучший, не самый сильный, но это моя профессия. Это моя работа.
— Я — некромант.
— Вы были им, брат. Как известно, в наш орден могут вступать и люди вашей специальности. Конечно, вы слишком молоды для принятия сана, но своими действиями уже успели доказать, что достойны этого. Нам известны все ваши шаги, все ваши действия, весь ход ваших мыслей. Мы следили за вами и знаем, что вы этого достойны.
— Кто следил? — Почему-то мне было важно узнать имя, хотя догадки были.
— Да-да, вы на верном пути, брат Груви, — улыбнулся пра. — Нашим агентом был Зимовит Ллойда… Нет, он на самом деле студент Колледжа Некромагии, но некоторое время назад повел себя несколько… неправильно. Его вызвали для разговора и…
— Предложили сотрудничество?
— Предложили искупить свое прегрешение, честно отработав на благо общества. Молодой человек вполне справился с заданием, и мы со своей стороны будем всячески содействовать ему в получении работы.
— Не сомневаюсь!
— Орден не бросает своих, брат…
— Никакой я вам не брат, пра! — взорвался я, вскакивая. — И никогда им не буду, так и знайте! Я не хочу быть инквизитором!
