А тело впрямь ведет себя странно! Саван успел сгореть, тлела одежда, трещали, корчась в огне, спутанные пряди бороды, а само тело словно распухало. Чрево надувалось, руки напряглись, слегка сгибаясь в локтях. Скрюченные пальцы подрагивали. Вот дернулась голова. Затем труп подпрыгнул, как будто его толкнули снизу.
— Всем внимание!
Меч с шелестом покинул ножны. Огонь отпрянул от тела, повалил густой дым.
— Дрова! Есть еще дрова?
— Что? — встрепенулся стоявший ближе всех ко мне практикант.
— Все, что горит! Сушняк, палая листва, дерево… Быстро!
Два монаха-«смертника» сорвались с места. Вслед за ними, получив кивок от виконта, поспешил его оруженосец. Желая быть полезным, волкодлак схватил зубами какую-то ветку и, пятясь задом, как огромный пес, потащил ее к костру. Ведьмак, мимо которого он прошествовал, аж содрогнулся.
— Не отвлекаться!
— Ой, что это?
Ветка, брошенная волкодлаком, шлепнулась как раз поперек мертвого тела, и оно, словно только это и надо было, лопнуло. Чрево вздулось еще больше, сгорающая одежда сползла с него, обнажая неестественно-синюшное, какое-то водянистое брюхо. Оно заходило ходуном, словно под кожей сидело другое существо, отчаянно рвущееся наружу. На глазах изумленных зрителей кожа прорвалась.
Облако зловонного газа смешалось с клубами дыма. Вонь была такой, что начали слезиться глаза, а паж, державший в сторонке лошадь виконта, сдавленно застонал и отвернулся, сгибаясь пополам и борясь с тошнотой. Но зрителям было некогда — в тот же миг из разрыва во все стороны поползли змеи и ящерицы.
— Бей!
Четырехлапая черно-красная тварь метнулась мне под ноги, но меч пригвоздил ее к земле. Пинком ноги отшвырнул трупик обратно в пламя — и развернулся, наотмашь рубя змею, которая тем временем норовила проползти мимо. Рядом с изумленным воплем подпрыгнул на месте практикант, спасаясь от еще одной ядовитой твари. Ведьмак выматерился, в прыжке сбивая взмывшего в воздух крупного нетопыря, который вспорхнул из живота Хозяина и заметался над поляной. Рядом с ним, непрерывно рыча сквозь стиснутые челюсти «Дрянь! Дрянь!» — мэтресса Богна топтала червей, каждый из которых был толщиной с ее палец.
— Всех убитых тварей — обратно в огонь! — Я изловчился сбить в полете еще одного нетопыря, каблуком перебил хребет второй ящерице и пихнул локтем практиканта: — Не спать! Не спать!
— О боги! — Тот пятился, не сводя глаз с ползающих повсюду гадов. — Глазам не верю!
— Бей! Руби!
Тело мертвого некроманта дергалось в судорогах, и каждая последующая исторгала из лопнувшего живота все новых змей, ящериц, нетопырей. Прыгали лягушки. Вот мелькнула крыса. Безошибочно избрав себе самого слабого противника, она метнулась под ноги мэтрессе Богне. Женщина, как и следовало ожидать, завизжала, подпрыгнув, и, хотя одновременно ей удалось зацепить и подставить под меч ведьмака третьего нетопыря, хвостатая зверюга ускользнула прочь…
Недалеко. Ибо на нее с воем, который сделал бы честь коту-крысолову, ринулся волкодлак. Цапнул челюстями, ломая хребет, и, размахнувшись, швырнул трупик в пламя.
Монахи прибежали, ведя подкрепление из числа собратьев. Каждый тащил либо охапку сухих веток, либо пучки осенней травы, надерганные по дороге, либо несколько поленьев. Пока одни дубинками и рогатинами стали помогать нам расправляться с расползающимися в стороны гадами, другие кинулись поддерживать огонь. Пламя загудело, взвиваясь еще выше. Какой-то нетопырь, спасаясь от рогатины «смертника», не рассчитал сил и влетел прямо в него. Пронзительный противный писк возвестил о его гибели.
Грудь болела от дыма, глаза слезились, ныли ребра — не стоило так напрягаться. Но слева от меня еле-еле отмахивался от змей и ящериц студент, а справа стоял столбом не готовый к такому сражению виконт Луциан. С двух сторон юношу страховали мы с мэтром Осокой, он же забил только пару змей, все остальное время, как зачарованный, таращился на корчившийся в огне труп. Огонь только опалил на мертвом некроманте кожу и волосы, пока не тронув остальное. Кроме рева и гудения пламени, шипения змей, топота ног, нашего шумного дыхания и время от времени стука и лязга оружия, других звуков слышно не было, и от этого становилось немного жутко.
А потом труп сел. Выпрямился так резко, что мы невольно опустили мечи. Глаза мертвеца сгорели, кожа лопнула от чудовищного жара, обнажая кости. Труп оскалил длинные желтые зубы и повел головой туда-сюда, словно отыскивая кого-то. Виконт Луциан вцепился в оберег, забормотал слова молитвы.
— Я ухожу, — проскрежетал глухой голос. — Но вы не победили… И ты, — лицо повернулось в мою сторону, — за все заплатишь…
После чего он рухнул как подкошенный. Последняя волна змей, ящериц, лягушек, червей и крыс хлынула из огня. Они бежали слепо, не разбирая дороги.
— Бей!
Я ударил по крысе, промахнулся, рубанул еще раз, на замахе попытавшись достать крупную крапчатую жабу. С хрустом раздавил хребет какой-то змее и поскорее отсек ей голову мечом, пока она, извернувшись, не вцепилась зубами мне в ногу. Пинком отправил обе половинки в костер, примерился, давя жирного червя. Тварей оставалось еще много, но они мельчали, а крыс давно заменили более юркие мыши. Если бы не волкодлак, который носился туда-сюда с энергией голодной лисицы, некоторым из них удалось бы уйти. Немалую помощь оказали и помощники из «смертников». Они лупили тварей палками и дубинками, а потом принялись наломанными самодельными вениками сметать их в огонь.
Пламя наконец принялось пожирать плоть мертвого некроманта. Противно запахло паленым мясом. Поток тварей, в одной из которых могла ускользнуть душа Пенчо-Пейна, иссяк, и наш круг распался. Некроманты и ведьмак бродили вокруг, осматривая каждую ямку, каждый кустик или кочку, поросшую травой. Некоторые растения выдирали с корнем, и, как выяснилось, не зря. Вокруг корней одного кустика обернулась полосатая змейка, в спутанную траву набилось несколько червей. Монахи тщательно подметали поляну. Обнаружив неподалеку ямку стоячей осенней воды, ведьмак и волкодлак вместе ловили в ней лягушек. Я позволил себе несколько минут передышки, опираясь на меч и чувствуя себя полководцем, выигравшим битву и ждущим донесений о том, сколько захвачено пленных.
— Мы все проверили, — ко мне подошел мэтр Осока. — Ни одна тварь не ушла.
— Все чисто, — приблизился ведьмак, вытирая ладони. — Но как вы догадались?
— Очень просто. — Я смотрел на огонь. — Хозяин говорил, что может ускользнуть, уползти, улететь от расправы, даже если его будут сжигать. То есть ускользнет его душа, дабы, как можно предположить, попытаться занять новое тело. Мне приходилось на практике два года назад сталкиваться с двоедушниками — у нас был такой в Больших Звездунах. И я понял, что самое главное — не дать уйти его душе, в каком бы обличье она ни была. А дальше, как говорится, дело техники.
— Вы это проделали мастерски, — скривился ведьмак. — Состояли в нашей гильдии?
