Лихо подумало, представило себе возможные перспективы
[37]
в случае смерти соседа сверху, «проснулось» и, вместо того, чтобы наказать того, кто потревожил его сон, распорядилось переложить «беднягу» куда-нибудь поближе к ветке.
Судя по недовольному сопению сокамерников, вставать с нар, чтобы перенести покалеченного товарища в противоположный угол камеры им не очень-то и хотелось. Однако отказываться выполнять мой приказ желающих не оказалось — не прошло и трех десятков ударов сердца, как хрипящее тело оказалось по соседству с седовласым.
Удостоверившись, что «носильщики» вернулись на свои места, а не подкрадываются ко мне с желанием отомстить за ранний подъем или что-нибудь еще, я перевернулся на спину и начал разминать шею.
Эдак к середине тренировки, когда я перевернулся на живот, зацепился пальцами ног за край нар и прогнулся в спине, лязгнула заслонка над смотровым окошком, и заглянувший в камеру тюремщик угрюмо приказал всем оставаться на своих местах.
Серые не возражали. Я — тем более. И успокоенный нашим послушанием вояка загромыхал замком.
Распахнув двери и вглядевшись в полумрак, царивший в камере, Жмых — тот самый жирняга, которого я обещал проклясть, — поднял факел повыше, уткнулся взглядом в мое лицо и… виновато вздохнул:
— Я, это… за тобой! Ну… ты давай… Вставай, и… к стене… И руки того-сь… ну-у-у… назад… Ладно?
В голосе тюремщика так явственно звучало нежелание меня куда-то вести, что я не смог над ним не подшутить:
— Лениво… Видишь, я отдыхаю.
Жирняга вытаращил глаза, сглотнул, смахнул со лба капельки пота и… уставился в пол:
— Ты… эта-а-а… не дури! Мэтр Марек и так зол на весь Горгот.
— А чего зол-то? — лениво потянувшись, спросил я.
— Дык подняли его ни свет ни заря. Вот и бесится.
— Прям как меня… — усмехнулся я и почесал щетину на подбородке. — Взбеситься, что ли? А кто поднял-то?
— Его милость господин Шайгер, — громким шепотом сообщил тюремщик. И… побагровел, сообразив, что отвечает на вопросы заключенного, вместо того чтобы вести его туда, куда приказали!
— Ладно, Жмых, не дергайся, — миролюбиво улыбнулся я. — Пойду я к твоему Мареку. Но сначала отолью.
Пока я справлял естественные потребности, жирняга хмурил брови и пристально вглядывался в лица моих сокамерников — видимо, искал причину, чтобы сорвать злость. А когда я закончил, тут же забыл про их существование и виновато уставился на меня:
— Руки… эта-а-а, подставь…
Подставил. Дал ему защелкнуть кандалы и неспешно вышел в коридор. Стараясь ничем не выдать своего страха перед будущим.
Попросив меня подождать, Жмых торопливо закрыл дверь, задвинул засов, вдел на место замок и дважды повернул в нем ключ. Потом захлопнул задвижку на смотровом окошке и глухо проворчал:
— Слышь, Меченый, ты… эта-а-а, не держи на меня зла, ладно? Я человек служивый. Делаю, что прикажут.
— Ладно, — кивнул я. И, не дожидаясь приказа, двинулся в сторону лестницы.
Обрадованный моей покладистостью, жирняга ощутимо расслабился и громким шепотом сообщил:
— Ты, эта-а-а, когда пытать начнут, лучше терпи. Мэтр Марек не любит трусов. А тех, кто ведет себя как мужчина, мучает не так сильно.
По спине потекли капельки холодного пота: «дятел» решил поторопиться и обойтись без разрушения души.
— Так Марек — палач? — стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более равнодушно, поинтересовался я.
— Угу… Да ты о нем слышал — его обычно называют Душегубцем.
Слышал. И даже видел — на Лобной площади Аверона во время казни шайки Волчары Старза. Правда, в тот день мэтр Марек скрывал лицо под алым капюшоном, поэтому я запомнил не черты его лица, а особенности фигуры. И, конечно же, продемонстрированную им филигранную технику владения ломиком, клещами и топором.
Пока я вспоминал кажущуюся легкость движений королевского палача и чудовищную силу его ударов, мы спустились в подвал, углубились в темный, освещенный единственным факелом, коридор и вскоре оказались перед широченной двустворчатой дверью, из-за которой тянуло о-о-очень неприятными запахами.
— Спаси и сохрани тебя… э-э-э… Двуликий! — шепотом «благословил» меня тюремщик. И, толкнув одну из створок, молодцевато гаркнул: — Заключенный Кром по прозвищу Меченый доставлен!!!
— Давай его сюда, — ухнуло ему в ответ, и я, не дожидаясь уговоров, вошел в пыточную.
Первой мыслью, посетившей меня, стала мысль о том, что владения Душегубца мало чем отличаются от владений Бразза-кузнеца — что у одного, что у другого нельзя было ступить и шага, чтобы не наткнуться на какой-нибудь стол, столик или поддон с инструментами, не смахнуть со стены какую-нибудь железяку и не напороться на жаровню или подвешенные к потолку меха. Хозяева кузницы и пыточной тоже смотрелись одинаково — как и мастер Бразз, мэтр Марек предпочитал работать в кожаном фартуке на голое тело, в кожаных шоссах и войлочных сапогах. А еще и тот и другой коротко стригли волосы, брили бороды и усы и постоянно что-то вертели в руках — Борода предпочитал молоток, а Душегубец, видимо, клещи. Впрочем, стоило мне принюхаться, как это ощущение похожести тут же пропало — в отличие от кузницы, в пыточной пахло не углем и железной окалиной, а кровью и нечистотами.
Дав мне время оглядеться, ее хозяин щелкнул пальцами, и ко мне метнулись два высоченных здоровяка, до этого расслабленно стоявших по обе стороны от входной двери. Споро освободив меня от кандалов и заломив мне руки, они в мгновение ока доволокли меня до кресла с высокой спинкой, стоящего перед очагом, и ткнули меня носом в покрытое шипами сиденье…
— Знаешь, что это такое? — раздалось справа-сзади.
— Трон короля Якуна, — ответил я.
— Пра-а-авильно, — довольно протянул Душегубец. — А посидеть на нем хочешь?
— Нет.
— А придется!!! — тоненько проверещало слева, и я, повернув голову, увидел до безобразия довольное лицо «дятла», сидящего за низеньким столиком рядом с вертикальной дыбой.
— С чего это вдруг? — постаравшись, чтобы в моем голосе не было страха, «удивленно» спросил я. — О том, что я — Бездушный, вы знаете не хуже меня. Значит, вместо того, чтобы выбивать из меня признания, вы должны провести полноценное расследование, допросить с пристрастием всех имеющихся у вас свидетелей и доложить о результатах одному из членов Внутреннего Круга короля Неддара Латирдана…
Дознаватель опешил. Видимо, не ожидал, что слуга Двуликого способен связно изложить принципы особого судопроизводства. А я тем временем продолжил. В том же духе:
— Поэтому, если вы не горите желанием оказаться на этом же троне сразу после меня, то прикажите своим помощникам найти кресло поудобнее…
