Я согласилась…
Глава 21
Десятник Нивер Ветерок
Второй день первой десятины первого травника
Кузнечик с оборванной лапкой описал невысокую дугу и шлепнулся в воду рядом с корягой, чем-то напоминающей голову водяного. Еле заметное течение повернуло его вокруг себя и поволокло под «бороду» — десяток белесых сучьев, нависающих над стремниной. В этот момент в толще воды мелькнула стремительная серебристая тень, стрелой метнулась к поверхности — и насекомого не стало…
— С локоть, не меньше… — восторженно прошептал Румор. — А может, даже с полтора!
— Угу… — лениво подтвердил Ветерок.
— Чего «угу»? Видел, какая красавица?
— Угу…
— Тебе все равно, а я проголодался!
— Я предлагал тебе репу. Ты отказался…
— Какая, к Двуликому, репа, когда тут прорва серебрянки? — возмущенно прошипел первач. — Рыбу я хочу, рыбу! Ты только представь: поймать пару-тройку вот таких красавиц, выпотрошить, натереть изнутри солью, завернуть в листья лопуха, обвалять в глине и засунуть в угли эдак на полчаса. Потом достать…
— И чтобы среди них обязательно была вот эта? Которую ты так добросовестно подкармливаешь уже второй день? — не отрывая взгляда от противоположного берега, усмехнулся десятник.
— Ну да… — сглотнув слюну, кивнул Румор. — Хорошо бы…
— Хоти дальше, я не против…
— Бездушный ты, Нивер! Сам жрешь что попало и других заставляешь…
— Может, мне нравится вас заставля… — начал было десятник и тут же заткнулся: куст жимолости, за которым заканчивалась потайная тропка из Рагнара, едва заметно шевельнулся.
Первач, мечтавший о запеченной серебрянке, среагировал на движение веток чуть ли не быстрее Ветерка — застыл в том же положении, в котором находился, и скосил глаза, пытаясь проверить, не сместился ли дерн, скрывающий их погляд
[96]
от посторонних взглядов.
Нивер мысленно усмехнулся: погляд готовил не кто-нибудь, а Филин. А в его добросовестности не сомневались даже самые придирчивые сотники Тайной службы Вейнара!
Впрочем, такая реакция новичка ему понравилась: парень старательно выполнял указания «старичков» и пытался думать.
Убедившись, что увидеть смотровую щель с того берега невозможно, Рагнар приник к ней и затих. Пожирая взглядом появившихся на берегу людей.
— Ну, что скажешь? — еле слышно спросил Ветерок, оценив внешний вид и ухватки спускающихся к воде мужчин.
— Одежда — вейнарская. Но мне почему-то кажется, что они не наши… Первые два — мечники, и, наверное, неплохие… Второй, скорее всего, левша: перевязь с метательными клинками надета наоборот, и руками он двигает как-то не так…
— Пока меня интересует только то, в чем ты уверен. Давай дальше…
— Третий — «телок»
[97]
. Думаю, «вершина»
[98]
: за ним постоянно присматривают четвертый и пятый. Так, как будто готовы подхватить… Да, они тоже мечники. И получше первых двух… Не удивлюсь, если последний — обоерукий… В мешках — груз… Ведра по три-четыре — у мечников, и вполовину меньше — у «телка»… Идут — с утра… Воины — не устали, а «телок» еле стоит на ногах…
— Все?
— Нет! Первый — не в духе. Скорее всего, потому, что «телок» натер правую ногу и еле ползет. Второй дергается: то ли что-то почувствовал, то ли понимает, что брод — неплохое место для засады. У четвертого этот выход — один из первых: он слишком напряжен и смотрит не так и не туда…
— Кто из них самый опасный?
— Пятый… Кажется… — неуверенно прошептал Румор.
— Почему ты так решил?
— Обоерукий… И идет замыкающим…
— Тогда почему его так нагрузили?
— А-а-а, точно! Тогда… первый?
— Второй: он не смотрит, а чувствует. Не делает ни одного лишнего движения. Совершенно расслаблен. У него у одного лямки мешка наброшены только на края плеч — в случае чего он избавится от груза быстрее, чем ты моргнешь… Посмотри, как он ставит ноги — при желании он сорвется с места даже с таким грузом и о-о-очень неплохо атакует… Ну, и оружие у него расположено удобнее, чем у других… Видишь?
— Теперь — да…
— Ничего, научишься…
— Скорее бы… — расстроенно вздохнул первач. Потом подтянул поближе арбалет и поинтересовался: — А какой из них — мой?
— Четвертый. Кладешь вглухую. Сразу. Ясно?
— Да…
— Готовься…
Румор отполз от смотровой щели, снял с арбалета чехол и вставил ногу в стремя. Потом согнулся в три погибели, зацепил тетиву крючками колец и выпрямился.
«Силен…» — мысленно восхитился десятник. Потом вытащил из-за пазухи манок и дважды крякнул…
Услышав утиное кряканье, второй застыл, что-то коротко рявкнул — и четвертый, торопливо сбросив с плеч тяжеленный мешок, первым вошел в воду.
Двигался он, конечно, не как «телок», но и не как воин: вместо того, чтобы вглядываться в противоположный берег, смотрел под ноги. При этом умудрился дважды забрести на глубину и, кажется, подвернуть ногу. А еще он довольно громко сопел, поэтому Филину пришлось выпустить уток еще до того, как мечник добрался до середины реки.
Птицы захлопали крыльями, взметнулись в темнеющее небо и исчезли. Слегка перепугав посланного на разведку недотепу — поскользнувшись на поросшем водорослями камне, тот выронил из рук дорожную палку и… в сердцах помянул Двуликого!
Расслышав последние слова вырвавшейся у него фразы, Ветерок помрачнел: монахов, поминающих Бога-Отступника, он не встречал. Значит, люди, переправляющиеся через Наиру
[99]
, были обычными несунами
[100]
, шушерой, пытающейся сэкономить на въездных пошлинах и поэтому таскающей через границу всякую дребедень.
Брать их было глупо. А пропускать — поздно: команда к началу захвата уже прозвучала, а отменить ее было невозможно.
«В худшем случае разжалуют до первача… — угрюмо подумал он. — В первый раз, что ли?»
Увидев уток, второй успокоился. Но все-таки дождался, пока разведчик пересечет реку и внимательно осмотрит прибрежные кусты. Конечно же, засады там обнаружить не удалось, и воин разрешил остальным двигаться дальше.
