— Будь на месте Этрана молодая и красивая девушка, я бы еще подумал! — хохотнул король. — А позволять себя одевать мужчине я не собираюсь…
— Да, но…
— Мне плевать на этикет. И на мнение придворных по этому поводу — тоже! — рявкнул Неддар. — Я буду одеваться сам! Всегда! А чтобы д’Ларвен не чувствовал себя ущемленным, могу пожаловать ему другую привилегию. Скажем, право открывать дверь моей кареты…
— Эти привилегии далеко не равнозначны, сир: первая дает графу возможность общаться с вами практически наедине, а вторая…
— …демонстрирует мое доверие: он сможет видеть, с кем я уединяюсь!
Поняв, что спорить бесполезно, хранитель королевской опочивальни сокрушенно вздохнул и развел руками:
— Как скажете, сир…
— Вот такой подход к решению спорных вопросов мне нравится! — ухмыльнулся Латирдан. — А теперь, когда мы договорились, принеси мне ара’д’ори
[123]
и наш’ги…
— Не передумал? — раздалось из-за портьеры.
— Нет! — Король, дождавшись, пока Скопец выйдет за дверь, с вызовом уставился на вошедшего в опочивальню побратима: — И даже не уговаривай!
Воин обреченно пожал плечами, опустил взгляд и вздохнул:
— А я так надеялся увидеть, как ты прячешь наш’ги
[124]
от собственной гард’э’но’иары…
От укола в горло мечом Вага уклонился. Второй удар, нацеленный в низ живота, отвел наручем. Третий — в сердце — подправил вовремя выхваченным из ножен Волчьим Клыком. Потом прыжком разорвал дистанцию и торопливо склонил голову к правому плечу
[125]
:
— Я пошутил!!!
С трудом убедив себя не рубить по подставленной под удар яремной жиле, Латирдан сплюнул и раздраженно швырнул меч на кровать:
— Ох и дошутишься ты у меня однажды…
— Зато теперь ты готов к любой тренировке! — хохотнул хейсар, оглядел короля с ног до головы и ехидно добавил: — Хотя… нет: я бы на твоем месте все-таки оделся.
Зал для тренировок сверкал, как бриллиант — выполняя пожелание своего сюзерена, слуги не только отполировали висящее на стенах оружие и до блеска надраили полы, но и зачем-то расставили на всех горизонтальных поверхностях подсвечники. Язычки сотен свечей, отражаясь в лезвиях топоров и мечей, освещали его, как мириады крошечных солнц, и создавали ощущение праздника. Правда, только у Неддара — Вага, ввалившийся в зал следом за побратимом, равнодушно оглядел все это великолепие и, наконец, высказал то, что его мучило:
— Может, я все-таки постою где-нибудь в уголке?
До прихода леди Этерии оставалось чуть больше получаса, поэтому Латирдан неторопливо прошел к окну, уселся на подоконник, прислонился спиной к стене и демонстративно закрыл глаза.
— Ее наставник — ниер’ва
[126]
, ашер!
— И что?
— Ну… Ивара Лысого убила его собственная фаворитка…
— …Мархара Затворника зарубил телохранитель, Вазгена Жеребца отравил его камерарий, а Поллара Пса сбросил со стены родной брат… — в унисон ему перечислил король. — Получается, что мне надо бояться всех, кто меня окружает. В том числе и тебя!
Рука Бури скрипнул зубами:
— Не забывай, что Камран Укус Змеи еще и ори’те’ро
[127]
…
Неддар пожал плечами:
— Вассалы барона Дамира в один голос утверждают, что этот самый ори’те’ро занимался с леди Этерией не более трех-четырех часов в день. И лишь семь-восемь дней в десятину. Насколько я знаю, для того, чтобы вырастить хорошего верр’като
[128]
, этого недостаточно…
— А вдруг ему это удалось?
— Ну, и зачем ему моя смерть? Мой отец не только сполна оплатил ему его кровь
[129]
, но и предложил должность наставника дворцовой стражи. За такое боготворят…
— Но…
Почувствовав, что униматься Вага не собирается, король шлепнул рукой по подоконнику и, не открывая глаз, отчеканил:
— Мне нравится эта женщина…
— Э-э-э…
— Очень нравится! И для того чтобы понять, что у нее в душе, я готов рискнуть всем, что у меня есть. В том числе и жизнью…
— Спасибо, сир! — раздалось со стороны двери.
Сердце бухнуло и остановилось. А через мгновение заколотилось так, как будто захотело проломить грудную клетку.
— Леди Этерия? — невесть как оказавшись на ногах, промямлил Неддар. — Так рано?
— Доброе утро, ваше величество! — виновато глядя в пол, поздоровалась баронесса. — Я не хотела опаздывать… Прошу прощения, сир!
Повинуясь взгляду побратима, Вага сорвался с места и закрыл дверь. С той стороны.
Неддар собрался с духом, набрал в грудь воздуха, чтобы сказать что-нибудь эдакое, и… рассмеялся.
— Разве я сказала что-нибудь смешное? — обиженно поинтересовалась баронесса.
— Нет, что ты! Просто отдельные личности, очень беспокоящиеся о сохранности моей жизни, утверждают, что ты можешь попытаться меня убить…
— Я? Убить?! — растерялась она. Потом взяла себя в руки и нахмурилась: — Тогда что тебя рассмешило?
— Твоя одежда и наш’ги идеально вписываются в образ злой и беспощадной верр’като! А пунцовые щечки и шея — нет…
— Мы, женщины, существа коварные… — хихикнула Этерия. — Сначала мнемся и краснеем, потом вызываем в вас интерес, потом подбираемся поближе, узнаем про слабости и бьем в самое уязвимое место. Причем тогда, когда вы к этому совершенно не готовы… Страшно?
— Нет! — улыбнулся Неддар. — Нападай…
Камран из рода Максудов оказался отличным ниер’ва: баронесса Кейвази, видевшая Шаргайльский хребет разве что на горизонте, умела не только чувствовать дистанцию и предугадывать движения противника, но и пользоваться его слабостями. Уже через три десятка ударов сердца после начала боя она поняла, что у Неддара еще не зажило поврежденное правое колено, через минуту догадалась о том, что круговые движения левой рукой доставляют ему некоторые неудобства, а через две разобралась и с изъянами его техники нападения и защиты! С этого момента бой должен был превратиться в избиение. Но не превратился — легкая, как перышко, и быстрая, как высверк молнии, илгиара
[130]
предпочла сделать вид, что слабее, и начала пропускать удары. Нет, не в канонические койе’ри
[131]
— от ударов в них она «случайно» уходила, — а направленные в места, повреждение которых могло вызвать разве что несильное кровотечение.
