✓ Дж. – бесстыдный пожиратель «мусорной еды». Я всегда подозревала, что одной из привилегий взрослых является возможность каждое утро есть шоколад на завтрак – и к черту овсянку! Дж. воплощает мою мечту.
✓ Дж. корчит мне рожи всякий раз, когда звонит Этот Парень. Я неизбежно начинаю хихикать. «Что происходит?» – с беспокойством спрашивает Этот Парень. «Ой, да так, – отвечаю я. – Вспомнилось кое-что смешное».
✓ Он полностью меня понимает, когда я в течение нескольких дней не желаю перезванивать Этому Парню.
✓ Дж. любит обниматься. На самом деле его чувство персонального пространства – совершенно неанглийское. Не знаю, может быть, этим можно заразиться в тюрьме…
Вторник, 25 января
Пошла к Томасу на ужин с Дж. и какой-то случайной девицей. Дж. не представляет ее как свою девушку, так что не думаю, что она таковой является. Надеюсь только, что она не крикунья: стены в доме тонкие.
Небо остается светлым еще долго после заката, и солнце садится здесь гораздо позже, чем зимой в Британии. Мне нравятся сумерки, открытые окна и потолочные вентиляторы, пение насекомых в полумраке.
Еда превосходна. Дж. решился кое-что попробовать, и я любуюсь на то, с каким смаком он ест все – от крабов до колбасы. Он никогда не спрашивает, из чего это сделано, и никогда не воротит нос. Мне это нравится. Мне тоже нравится эта пища, но я несколько более осторожна и нахожу привычку Дж. абсолютно все есть руками несколько смутительной.
Пока росли, мы редко ели что-то откровенно некошерное, и такие вещи, как лобстер и свинина, даже для меня взрослой довольно непривычны. Я не могу отделаться от глубоко укоренившегося подозрения, что с едой такого рода что-то не так. На вкус она великолепна, но, в отличие от секса, с ней я не могу дать себе полную волю.
Обнаруживаю пропущенный звонок от Этого Парня, когда возвращаемся домой. Проверяю часы и вижу, что уже слишком поздно перезванивать, в любом случае я больше не гожусь для бодрствующего мира. Желаю Дж. и его девушке спокойной ночи и ползу в постель.
PS: Она – крикунья.
Среда, 26 января
Просыпаюсь в дурном настроении. На пути к двери Дж. кидает мне на колени свой телефон.
– Если не собираешься звонить своему мужику, позвони тогда маме, – говорит он. – А к моему возвращению либо улыбайся, либо смойся куда-нибудь.
– Есть, сэр!
У мамы включается автоответчик, прежде чем она берет трубку.
– Привет, милая, – говорит она радостно. – Что поделываешь? Я только что вернулась со свидания, можешь себе представить! – Я издаю такой звук, будто меня тошнит. – Он чудесный человек, вот увидишь. – Я «блюю» громче.
– Я много думала с тех пор, как вы с папой все мне рассказали. Это действительно гигантская перемена в жизни, знаешь ли. Заставляет задуматься о будущем.
– Ох, дорогая, не принимай так близко к сердцу, – вздыхает мама. – К этому давно дело шло.
– Да, но это заставило меня задуматься о семье и прочем. Наследственность. И тому подобное. Я подумывала о том, чтобы вернуться к кошеру…
Мама давится от смеха:
– Ты что, шутишь? Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь! Если, конечно, ты на каникулах не познакомилась с одиноким врачом по имени Коэн, в каковом случае – умоляю, скажи мне, что ты не шутишь.
– Никакого хорошего мальчика я не встретила. И я не шучу. Я думала об этом и говорю серьезно!
– Пожалуйста, подумай об этом как следует, прежде чем совершать поспешные поступки. Когда ты в последний раз была в шуле
[83]
?
– Э-э-э, довольно давно… – Примерно тогда же, когда «Wet Wet Wet»
[84]
были во всех чартах и я считала, что подсушенные феном залакированные волосы – это круто. – Но неужели ты не думаешь, что мне следует вернуться?
– Религия – это не то, что можно подхватить, а затем отставить, как модное поветрие. Люди жизнь отдают за такие вещи. К тому же ты любишь моллюсков и развлекаешься по вечерам в пятницу. Чем ты станешь там питаться, если перейдешь на кошер? Морскими водорослями?
Об этом я не подумала.
– Я не стану скучать по этой еде, – говорю я. – К тому же панцири креветок пахнут крайней плотью.
– Уже тот факт, что ты это знаешь, указывает, что это не лучшая мысль, золотко!
Четверг, 27 января
Пытаюсь позвонить папе и нарываюсь на его автоответчик. Смотрю на часы. Он к этому времени определенно должен был вернуться домой с работы, может быть, даже сидеть и смотреть новости, взяв себе что-нибудь перекусить.
– Вероятно, пошел прогуляться с какой-нибудь леди, – говорит Дж. – Или не прогуляться…
– Фу, не говори мне об этом! Меня до костей пробирает, когда я думаю о том, что мои родители трахаются с другими людьми. Мне и представить их занимающимися сексом друг с другом было достаточно тяжко.
– Они тоже взрослые, малышка. Имеют право на половую жизнь.
– Но неужели обязательно делать это так явно?
– Это естественно, – пожимает плечами Дж. – У меня было больше времени, чтобы привыкнуть.
Его родители расстались, когда ему еще год не исполнился, и Дж. воспитывала мать. Они жили на пожертвования и щедроты родственников, пока она не выучилась на медсестру. Его отец появлялся в поле зрения редко, если вообще появлялся.
– Спорим, твоя мама не докладывает тебе о своих свиданиях? Похоже, она считает, что мы теперь сестры, а не мать и дочь!
– Нет, – отвечает Дж., праздно ковыряя под ногтями. – Она рассказывает мне о своих множественных оргазмах.
– Ладно, ты официально выиграл приз «Страх и Ужас Года».
Дж. улыбнулся:
– А что, у нас было какое-то соревнование?
Суббота, 29 января
Брат Томаса – собственник ресторана, в котором Томас работает. Это хорошо, потому что он обычно находит, чем нас порадовать, не вписывая дополнительную стоимость в счет. Я уже выучила, как будет по-испански «платить не обязательно» (No tiene que pagar). Это плохо, потому что брат у Томаса – горячая штучка. Настолько, что оторопь берет. Достаточно, чтобы отвлечь мысли девушки от ее номинального бойфренда.
Я слегка сочувствую Томасу, чудесному и доброму, но которого даже через миллион лет я не сочту физически привлекательным. Взрослеть в тени человека, который… ну, давайте не будем смягчать выражения – похож на божество, должно быть, весьма неприятно.
