Клубная тусовка на каникулах – это антитеза «английскости», полярная противоположность пабу.
Ритуалы ухаживания, которые развивались столетиями – а именно разговоры о работе за пинтой пива, – просто не срабатывают. Видишь ли, это дарвиновский мир, и прежние навыки отныне недействительны. И вот почему.
✓ Отбрось робкое подтрунивание и напряги гланды, ибо тебе придется научиться демонстрировать себя, а это означает обладание верхними и нижними конечностями, которые умеют двигаться одновременно.
✓ Уважение тем из вас, кто пытается! Стоя в уголке и держась за свою выпивку. Заглядывая в вырез блузки барменши, когда кажется, что она этого не видит. Слоняясь по танцполу в течение половины песни Робби Уильямса, а потом хватая первую же женщину, которая проходит мимо. Вы, по крайней мере, вышли на арену. Но взяли с собой совершенно негодное оружие.
✓ Избегай становиться тварью дрожащей, которая принимает напыщенные позы и нарезает круги вокруг стайки женщин, надеясь потереться бедрами о какую-нибудь из прелестниц. Строго между нами: я бы на твоем месте не стала этого делать! Твоя безнадега вперед тебя бежит. В следующий раз, милый, попытайся предпринять попытку так, чтобы это не выглядело как попытка. Пусть вместо этого сами к тебе идут.
✓ В конце концов, все это неважно. У тебя есть комнатенка в дешевом отеле и тексты, которые она уже слышала тысячу раз. У меня есть дом, энергия и умение двигаться на танцполе. Не говоря уже о языке…
✓ Ах да, одежда! Я то переживала по этому поводу, но ты молодец, объявился в коричневой рубашонке и отстойных болтающихся джинсах. У тебя по всему лицу было написано: нет шансов! Я была одета как для пляжа и выглядела как сама свобода. Это было даже слишком просто.
✓ Вот как это делается: бросаю сумку за угловой столик и взрываю танцпол. Глаза закрыты, музыка гремит, делаю вид, будто никто на меня не смотрит. Как только входить в клуб, уже слишком поздно производить впечатление болтовней. Теперь – только голый сексапил. И при этом никаких мыслей про трах!
Я отловила в уголке диджея и попросила его поставить несколько песен. Он сыграл одну, но ее было достаточно. Это был мой танец. Песня еще и до половины не дошла, как она отыскала меня и ухватила за плечо:
– Я тебя искала!
– И нашла.
– Ты любишь танцевать?
– Не то слово!
Я прижала ее к стене и стала целовать в шею. Она рассмеялась и обхватила меня за бедра. Мы вышли, рука в руке, из зала и принялись целоваться снаружи женского туалета. Ее дыхание пахло дымом и «Гиннессом».
– Такое не каждый день увидишь! – крикнул приятелю какой-то мужчина. Сочувствую вам, сэр, но я стараюсь от души.
Мы вышли, рука в руке, из зала и принялись целоваться снаружи женского туалета.
Началась ее любимая песня. Вик рванулась в зал.
– Только одна песня, – сказала я, – а потом мы идем домой.
Мы танцевали вместе. Целовались, лапались и вообще закатывали представление. На ней была блузка с низким вырезом, демонстрирующим впечатляющее декольте. Я провела пальцем вдоль ее шеи, спустилась в эту расселину. На плече у нее была крошечная татуировка. Под округлостями Вик скрывалось хрупкое сложение, и мои руки ощупали ее всю. Ниже расцветали бедра, полные и красиво вылепленные. Она смеялась, запрокидывая голову, явно захмелев. Я гадала, чего же она хочет, припомнила то, что узнала о ней: двое детей, невыплаченная ссуда на квартиру, муж, который теперь годится только для делания потомства. Решила, что, вероятно, именно так бы и поступила, будь я на ее месте, будь это мой отпуск.
– Ты ведь не боишься, нет?
– Женщины меня не пугают.
– Да я этого и не думала. Просто решила уточнить…
Я тихо прикрыла дверь, но по отсутствию света поняла, что Дж. еще нет дома.
– В душ? – спросила я. – Я лично знаю, что мне надо помыться.
Моя одежда уже кучкой лежала на полу, когда она еще только снимала туфли. Ванная у нас была маленькая, с большими зеркалами.
Вик пришла через несколько минут. Она была обнажена и прекрасна.
– Ты не против, если я присоединюсь?
Еще бы я была против! Спросила, не сделать ли воду похолоднее: я люблю, когда она очень горячая. Она ответила, что так хорошо. Там нашлась пластиковая бутылочка с гелем для душа, я выдавила немного и намылила ее.
Без одежды она выглядела еще лучше. Она безостановочно целовала меня. Я взяла в ладони ее лицо, оно было маленьким, с узким подбородком. Интересно, ей, наверное, странно видеть так близко перед собой лицо другой женщины… Мой язык пропутешествовал по каждому дюйму ее лица, шеи, плеч. Ушки у нее были маленькие и нежные. Теперь, на свету, я могла ближе рассмотреть ее татушку – это оказалась лилия. Почему лилия? Момент казался неподходящим, чтобы спрашивать. Мой язык спустился ниже, к ее груди. У нее были стоячие соски – как раз такие, которые так здорово покусывать.
Пар быстро заполнил ванную. Встав на колени, я намыливала ее торс, невероятные груди, такие тяжелые, что они выскальзывали из моих ладоней. Маленький шрам на внутренней стороне бедра, нежные, лиловато– серые следы растяжек. Ноги длинные и все еще стройные. Я одновременно завидовала ей и возбуждалась. Волосы на лобке у нее оказались нестрижеными и покрывали пах. Вик потянула меня за волосы, но я не поднялась. Раздвинула ей ноги и провела между ними пальцем. Губы у нее были темные, выпуклые, они уже начали наливаться и повлажнели. Я осторожно мыла ее. Только слегка касаясь, только исследуя. Наклонилась так низко, что в зеркале было видно одно ее отражение. Лицо ее – та еще картинка, смесь удивления, любопытства и удовольствия.
– Посмотри на меня.
– Я смотрю.
– Какого цвета у меня глаза?
– Они прекрасны…
Я осторожно мыла ее. Только слегка касаясь, только исследуя. Я одновременно завидовала ей и возбуждалась.
Мы вытерли друг друга и отправились в постель. Она была маленькая, как девчонка, и без косметики выглядела на несколько лет моложе. Меня всегда смущает то, что я до сих пор выгляжу как подросток. Я склонилась к ней, стоя на коленях, и она приподняла навстречу мне бедра, с вопросом в глазах. Сказала, что у нее это первый раз с женщиной.
Когда я оказалась между ее ног, у меня возникла странная хмельная мысль, как вспышка – что-то вроде гинекологического любопытства. Я вот-вот трахну чью-то мать. Раньше я такого не делала, по крайней мере – сознательно. Новая веха в жизни… Этот момент мелькнул и исчез, и я погрузилась в эти заросли, ее руки снова были в моих волосах, но теперь тянули меня вниз, а не наверх.
Что я могу сказать тебе, читатель? Мой дневник – не курс полового просвещения.
Она сказала, что у нее это первый раз с женщиной.
