Ла Гэрта закончила несколькими резкими фразами и отправила беднягу.
— Индейцы, — процедила она, когда мужчина, тяжело ступая, отошел достаточно далеко.
— Они разные бывают, детектив, — вмешался я. — Встречаются даже крестьяне.
Ла Гэрта подняла глаза, осмотрела меня сверху донизу, медленно, а я стоял и удивлялся, к чему бы это. Она забыла, как я выгляжу? Но она закончила процесс широкой улыбкой. Я ей правда нравился, идиотке.
— Hola,
[10]
Декстер. Что ты здесь делаешь?
— Я услышал, что ты здесь, и не мог не приехать. Детектив, когда же вы выйдете за меня замуж?
Она хихикнула. Полицейские, слышавшие мои слова, переглянулись и отвели взгляды.
— Я никогда не покупаю туфли, не примерив их, — парировала Ла Гэрта. — Как бы хорошо они ни выглядели.
И хотя я верю, что это правда, мне трудно найти объяснение, почему после этой фразы она смотрит на меня, проводя языком между зубами.
— А теперь иди, ты меня отвлекаешь. У меня серьезная работа.
— Это я вижу. Ты еще не поймала убийцу?
Она фыркнула.
— Ты говоришь, как репортер. Через час эти засранцы уже будут наседать на меня.
— И что ты им скажешь?
Мигдия посмотрела на кучу человеческих фрагментов и нахмурилась. Не потому, что их вид беспокоил ее. Она видела только свою карьеру и пыталась сформулировать заявление для прессы.
— Это лишь вопрос времени, убийца совершит ошибку, и мы его поймаем…
— То есть подразумевается, что до сих пор он не совершал ошибок, у тебя нет улик, и, прежде чем что-то предпринять, тебе придется подождать, пока он не убьет кого-нибудь еще, — подсказал я.
Ла Гэрта бросила на меня жесткий взгляд.
— Я забыла. Почему ты мне нравишься?
Я только пожал плечами. У меня не было версии, равно как и у нее.
— Что мы имеем — это ничего в квадрате — nada у nada. Гватемалец, — она скорчила рожу вслед уходящему индейцу, — нашел тело, когда выносил мусор из ресторана. Он не узнал эти мешки и открыл один, чтобы посмотреть, нет ли там чего-нибудь полезного. А там была голова.
— Ку-ку, — тихо произнес я. — А?
— Нет, ничего.
Мигдия нахмурилась, отвернулась, быть может в надежде, что улика откуда-нибудь выскочит и тогда она ее пристрелит.
— Значит, так. Никто ничего не видел, ничего не слышал. Ничего. И чтобы что-то выяснить, мне придется ждать, пока твои тупицы-сослуживцы здесь не закончат.
— Детектив, — произнес голос позади нас. Капитан Мэттьюз, в облаке лосьона после бритья «Арамис». Следовательно, вот-вот появятся репортеры.
— Здравствуйте, капитан, — отозвалась Ла Гэрта.
— Я попросил офицера Морган заняться периферийным расследованием этого дела. — Ла Гэрту передернуло. — В распоряжении ее, как оперативного работника, под прикрытием имеются источники в среде проституток, которые могли бы оказаться полезными в поиске решения.
Говорит прямо как по тезаурусу. Столько лет писать рапорты…
— Капитан, я не уверена, что есть необходимость… — начала Ла Гэрта.
Он моргнул и положил руку ей на плечо. Руководить людьми — это наука.
— Расслабьтесь, детектив. Она не собирается вторгаться в ваши должностные прерогативы. Просто будет связываться с вами, если у нее появится информация. Свидетели и все такое. Ее отец был чертовски хорошим копом. Договорились? — Глаза капитана остекленели и сфокусировались на другом конце парковки. Я проследил за его взглядом. На стоянку въезжал фургон новостей Седьмого канала.
— Извините, — сказал Мэттьюз, поправил галстук и с серьезным выражением лица направился к фургону.
— Puta!
[11]
— прошипела Ла Гэрта.
Не знаю, было ли это просто общим наблюдением или относилось к Деб, но я решил, что самый момент тоже сдернуть, пока Ла Гэрта не вспомнила, что Puta — моя сестра.
Когда я вернулся к Деб, Мэттьюз уже жал руку Джерри Гонсалесу с Седьмого канала. Джерри — чемпион Майами по кровавой журналистике. Парень моего типа. На сей раз он будет разочарован.
Легкая дрожь прошла у меня по коже.
Никакой крови.
— Декстер. — Дебора старалась говорить голосом полицейского, но я-то слышу, что она волнуется. — Я поговорила с капитаном Мэттьюзом, он допускает меня к делу.
— Я слышал, — ответил я. — Будь осторожна. Она прищурилась:
— Что ты имеешь в виду?
— Ла Гэрта.
— А, эта, — фыркнула Дебора.
— Да, эта. Ты ей не нравишься, и она не хочет тебя видеть на своей поляне.
— Круто. Но она подчиняется приказам капитана.
— Ну-ну. И вот уже минут пять думает, как их обойти. Так что посматривай по сторонам, Деб.
Она только пожала плечами.
— И что же ты выяснил?
— Пока ничего. Ла Гэрта уже идет не в ту сторону. А вот Вине говорит…
Я замолчал. Не слишком ли тонкая тема, чтобы озвучивать ее?
— Что говорит Вине?
— Мелочь, Деб. Деталь. Кто знает, что она может означать?
— Никто так и не узнает, если ты не расскажешь о ней.
— Понимаешь… в теле не осталось крови. Совсем не осталось.
Дебора на секунду затихла, раздумывая. Не с благоговением, как я, а просто раздумывая.
— О'кей, — наконец сказала она. — Сдаюсь. Что это значит?
— Слишком рано судить.
— Но ты считаешь, что это должно что-то означать.
Это означает странное легкомыслие. Означает, что появился зуд желания больше узнать об убийце. Означает одобрительный смешок Темного Пассажира, который после священника должен был бы сидеть тихо. И все это довольно сложно объяснить Деборе, ведь правда? Так что я сказал только:
— Все может быть, Деб. Кто знает?
Полсекунды она смотрела на меня, потом пожала плечами:
— Ну ладно. Что-нибудь еще?
— О, навалом, — ответил я. — Очень тонкая работа ножом. Разрезы почти хирургические. Если в гостинице ничего не найдут, ее скорее всего убили где-то еще, а тело сюда перевезли.
— Откуда?
— Очень хороший вопрос. Половина полицейской работы в том, чтобы правильно задать вопрос.
— Вторая половина — чтобы ответить, — парировала Дебора.
— Ладно тебе. Никто пока не знает. И у меня, конечно, нет всех экспертных данных…
