— Ты что же, безобразница эдакая, — настаивал Седрик, — будешь отрицать, что пока дедушка позировал миссис Аллейн, ты забралась в его гардеробную и намалевала красками какую-то непристойность на зеркале? Больше того, выкрасила в красное усы этого кота, как его, Карабаса? Это ты тоже будешь отрицать?
С искренним, могла бы поклясться Трой, изумлением Пэнти покачала головой:
— Не понимаю, о чем ты. Ничего такого я не делала.
— Расскажи это дедушке, — улыбнулся Седрик, — посмотрим, поверит ли тебе он.
— Нодди меня любит, — твердо заявила Пэнти. — Он любит меня больше всех в семье. А тебя считает жутким типом. Надутым индюком называет.
— Погодите, — поспешно вмешалась Трой. — Давайте-ка поставим точки над i. Вы говорите, что Пэнти намалевала что-то на зеркале сэра Генри? И что же именно?
— Дорогая миссис Аллейн, — кашлянул Седрик, — мне меньше всего хотелось бы впутывать вас…
— Ни во что вы меня не впутываете, — оборвала его Трой. — Так что там было написано?
— Мама уж собиралась стереть, она убирала комнату и заметила надпись. Бросилась искать тряпку, но тут вошел Старик и тоже все увидел. Сейчас он громыхает, как какой-нибудь из первых пророков, во всем доме слышно.
— Господи, да что же это все-таки было?
— «Дед — старый осел», — сказал Седрик. Пэнти захихикала. — Ну вот! Видите? Наверняка это она написала. И кот — тоже ее рук дело.
— Не моих! Не моих! — И, мгновенно изменив выражение лица, что всегда так поражает в детях, Пэнти сморщилась, внезапно, но словно бы механически, лягнула Седрика в лодыжку и залилась слезами.
— Ах ты, паршивая девчонка! — вскинулся он и отступил в сторону.
Пэнти плашмя бросилась на пол и с громким визгом принялась колотить кулаками по доскам.
— Вы меня все ненавидите, — рыдала она. — Дикие звери! Лучше бы я умерла.
— О Господи, — вздохнул Седрик, — какая скука. Сейчас у нее будет припадок или что-нибудь в этом роде.
В этот момент появился Пол Кентиш. Он быстро прохромал по проходу, схватил сестру за пояс и, встряхнув, как котенка, попытался поставить на ноги. Пэнти подтянула колени и резко дернулась в сторону. Так и задохнуться недолго, с беспокойством подумала Трой.
— Немедленно прекрати, Пэнти! — скомандовал Пол. — Что за капризы, в самом деле.
— Минуточку, — заговорила Трой. — По-моему, она тут ни при чем. То есть, я хочу сказать, она не делала того, что вы говорите. Это просто недоразумение, точно.
Пол ослабил хватку. Пэнти сидела на полу, громко всхлипывая, — несчастное дитя.
— Все нормально, — сказала Трой. — Сейчас объясню. Хорошо, Пэнти, ты этого не делала, и, если не пропало желание, можешь рисовать.
— Ей не разрешается уходить из школы, — возразил Пол. — Кэролайн Эйбл будет здесь с минуты на минуту.
— Слава тебе Господи, — сказал Седрик.
Действительно, почти сразу же появилась мисс Эйбл, с профессиональной улыбкой посмотрела на свою подопечную и объявила, что подошло время обеда. Пэнти бросила на Трой взгляд, который та так и не сумела расшифровать, и поднялась на ноги.
— Послушайте… — начала Трой.
— Да? — бодро откликнулась мисс Эйбл.
— Я про это злосчастное зеркало. Не думаю, что это Пэнти…
— В следующий раз, коли опять такое настроение появится, мы придумаем что-нибудь поразумнее, верно, Патриция?
— Да, но я о том, что, по-моему, она тут ни при чем.
— Мы уже очень хорошо справляемся со всякой ерундой, когда глупости в голову приходят, верно, Патриция? Лучше всего сразу найти причину и забыть обо всем.
— Да, но…
— Обед! — бодро и решительно вскричала мисс Эйбл и без всякого шума повлекла за собой девочку.
— Дражайшая миссис Аллейн, — заговорил Седрик, размахивая руками, — а почему, собственно, вы так уверены, что это не Пэнти размалевала зеркало Старика?
— А вы когда-нибудь слышали, чтобы она называла его дедом?
— Да вроде нет, — сказал Пол. — Точно нет.
— Мало того… — Трой осеклась на полуслове. Седрик направился к ее мольберту. Он взял тряпку и принялся тереть ею ногти. Только тут Трой обратила внимание на то, что указательный палец на его правой руке, минуту назад нацеленный на нее, был испачкан темно-красной краской.
Он перехватил ее взгляд и уронил тряпку на пол.
— Любопытство не украшает человека, — покачал головой он. — Окунул пальцы в вашу краску.
Но на шпателе у нее не было мазков такого оттенка.
— Ладно, — резко бросил Седрик, — есть идем, или как?
3
При свете карманного фонарика Трой рассматривала перила на лестнице в башне. Краску так и не стерли, и сейчас она была в состоянии, которое обычно обозначают как «липкое». Она видела четкий отпечаток собственной ладони. Дальше краска оставалась нетронутой. Ее не пытались отодрать, просто прошлись по поверхности. Лишь в одном месте, на каменной стене над перилами, кто-то оставил слабый красный след от двух пальцев. «Рори меня просто на смех поднимет», — думала, глядя на отпечатки, Трой. Они были невелики, но, с другой стороны, не такие маленькие, чтобы их оставил ребенок. Может, кто-то из служанок прикоснулся к перилам, а потом к стене? Но на перилах не было никаких иных следов, кроме ее собственных. «Рори, — продолжала размышлять Трой, — сделал бы снимки, но что, позвольте спросить, можно извлечь из всего этого? Отпечатки размазались по грубой поверхности, их даже не зарисуешь». Трой уже собиралась двинуться дальше, когда луч фонарика упал на какой-то предмет, застрявший как будто между ступенькой и каменной стеной. Приглядевшись, она убедилась, что это одна из ее собственных кистей. Трой расправила волоски на щетине и увидела, что на ней засохли остатки марены.
Она спустилась на лестничную площадку. Тут находилась та самая дверь, стук которой, как показалось, она слышала прошлой ночью, перед тем как лечь спать. Прикрыта она была сейчас неплотно, и Трой слегка толкнула ее. Дверь открылась внутрь, и она очутилась в ванной комнате, отделанной в викторианском стиле.
«Ну что ж, — сердито подумала Трой, вспоминая свои утренние поиски ванны. — Фенелла ведь говорила, что у меня должна быть своя собственная».
Она запачкала пальцы в краске и зашла помыться. Брусок мыла, лежавший на мраморной подставке, был испачкан мареной. «Сумасшедший дом», — подумала Трой.
4
В тот день сэр Генри позировал час. Следующее — воскресное — утро было отмечено массовым походом всей семьи (включая Трой) в анкретонскую церковь. Тем не менее после полудня он снова выделил для Трой час. Она решила сразу приступить к голове. Еще раньше Трой выработала общий план работы — волнующее сочетание бледных теней и сильных ударов кистью. Это можно будет завершить без него. Рисовала Трой хорошо. Ей удавалось избежать того, чего она всегда так опасалась, — излишней цветистости. Трой то и дело сверялась с пьесой. Разлитое в ней ощущение ужаса сделалось психологическим фактором ее собственной работы. Она остро испытывала то ощущение уверенной силы, которое приходит только тогда, когда художник знает, что все идет как надо. «При удаче, — думала Трой, — я смогу сказать: „Неужели это сделала такая полоумная, как я?“»
