— Прошу прощения, но такая уж у меня память. Ее просто надо чуток встряхнуть, а когда я увидел, как вы уводите Пурпура после дознания, меня и встряхнуло. Вот и все.
— Прекрасно. — Тримбл вздохнул. Вид у него стал вдруг очень усталый. — Я прикажу записать все, что вы сказали, мистер Уэндон, и когда подпишете свои показания, можете идти.
Он на минутку вышел из кабинета. В обшей комнате он подал знак сержанту Бруму.
— Пурпур уже уехал? — спросил он.
Брум выглянул в окно:
— Как раз садится в машину, сэр.
— Бегите вниз и остановите его, ладно? Я должен еще раз с ним переговорить после ухода Уэндона. Потом пошлите ко мне в кабинет машинистку.
Когда Уэндон удалился, Пурпура снова привели в кабинет суперинтенданта. На сей раз разговор вышел очень короткий.
— Один, последний, вопрос, мистер Пурпур. Вы говорили, что видели, как с холма спускается автомобиль. Можете его описать?
— Да, — без заминки ответил Пурпур. — Похож на джип с тупым носом.
— Вот так-то, — сказал после Тримбл Бруму, — вот так-то. Если Уэндон говорит правду про свою странную память, Пурпур чист как стеклышко.
— А зачем ему лгать? Если кто и ненавидит ближнего хуже чумы, так это Уэндон Пурпура. Видели бы вы их, когда они столкнулись в комнате ожидания.
— А Пурпур со своей стороны только что подарил Уэндону отличное алиби. Почему-то я сомневаюсь, что он стал бы так поступать из чистой любви к ближнему. — Суперинтендант пожал плечами. — Какие-нибудь новости из Богнора есть? — спросил он вдруг.
— Пока нет, сэр.
— Позвоните в больницу и узнайте, достаточно ли Тодмен оправился, чтобы с ним можно было поговорить завтра. Скажите, дело срочное.
Срочное... Срочное... Слово барабанным боем отдавалось в голове Тримбла, когда он, вернувшись за свой стол, сел заново перечитывать все растущую папку, документы из которой — со всеми их пробелами и изъянами — рано или поздно придется положить перед добрыми, но ехидными очами главного констебля.
Глава девятнадцатая В БОЛЬНИЦЕ И ОТЕЛЕ
Медсестра сказала:
— Можете зайти к мистеру Тодмену. Но, пожалуйста, помните, что ему нельзя волноваться. И вы не должны задерживаться долго. Когда я скажу, что время уходить, вы уйдете, и никаких разговоров. Ясно?
Это была крошечная женщина с рыжими волосами и тонкими жесткими губами. Два крупных детектива пред ней съежились и кротко заверили, что прекрасно все поняли. И также кротко последовали за ней по гулкому гигиеничному коридору в палату мистера Тодмена.
В лицо Тримблу злобно уставились из-под массы бинтов холодные зеленые глаза.
— Опять вы! И как я догадался! — приветствовал детективов Джессе Тодмен.
— Я не стану вас долго задерживать, — заверил его суперинтендент. — Всего несколько вопросов.
— Можете оставить свои вопросы при себе, мистер, прямо вам говорю. Мотоциклист сигнала не подавал. И плевать мне, что говорят. Ни тени сигнала. Откуда мне было знать, что он собирается поворачивать?
— Мне нет дела до мотоциклиста, мистер Тодмен. Нас с сержантом интересует только убийство миссис Порфир.
— Мерзкая старая гадина! — рявкнул мистер Тодмен.
Он закрыл глаза, и на мгновение показалось, что это его последнее замечание о миссис Порфир. Но он открыл их снова, и на сей раз в его взгляде читался некоторый страх.
— Э-эй! — выдавил он. — Вы снова были в доме у моей Марлен?
— На сей раз это не имеет отношения к коттеджу, мистер Тодмен.
— Тогда ладно. Если Марлен устроена, мне плевать, что со мной будет. Миссис Порфир! Ха! Это была удача, вы уж поверьте. Я писал, предостерегал ее, но без толку. Если бы она уехала, когда я просил, может, ничего не произошло бы. Триста фунтов я ей предлагал, а она отказалась образумиться. А если бы она согласилась в «Альпах» меня послушать, я поднял бы до четырехсот пятидесяти. Но разве она остановилась, когда я позвал? Нет! Спиной повернулась к четырем с половиной сотням и побежала навстречу своей смерти. Вот вам и высший суд, а мистер?
— Куда она пошла, мистер Тодмен?
— Вниз с холма, к поляне. А то вы не знаете!
— И вы пошли следом? — мягко спросил Тримбл.
Поначалу показалось, что Тодмен его не расслышал. Он опять закрыл глаза, но теперь еще и откинулся на подушку, очевидно измученный усилиями. Медсестра у изголовья кровати повернулась к суперинтенданту и набрала в грудь воздуха... Потом ни с того ни с сего Тодмен вдруг снова ожил, и на сей раз его лицо расплылось в неожиданной злобной ухмылке.
— А ведь мог бы, верно? — сказал он. — Знаю, к чему вы клоните, мистер... Меня вам не подловить. Нет. Я просто сидел в машине как идиот, ругался и чертыхался себе под нос, уж не знаю, как долго... пять минут, может, десять. На тропинку я и не ступал. Спросите миссис Рэнсом, если хотите.
— Ах вот как! Миссис Рэнсом вас там видела?
— Я не говорю, что видела. Я говорю только, что видела бы, если бы я пошел. Понимаете?
— Видела бы? Почему?
— Потому что я на пятки бы ей наступал, вот почему, — раздраженно ответил Тодмен. — Насколько мне известно, та тропинка ведет только в одну сторону.
— Давайте проясним, — сказал Тримбл насколько мог спокойно. — Вы видели, как миссис Рэнсом пошла по дорожке с миссис Порфир?
— Не с ней. За ней.
— Через какое время?
— Откуда мне знать? Но прошло не так уж много. Пара минут, чуть больше или меньше.
— Она шла быстро или медленно?
— О, она уж очень спешила. Достаточно, чтобы нагнать старую корову, если бы захотела.
— У нее в руках было что-нибудь? Какая-нибудь палка?
— Да я особо ее не рассматривал.
— И вы не видели, как она вернулась?
Тодмен покачал головой.
Медсестра пощупала больному пульс и чуть нахмурилась.
— Думаю... — начала она.
— Всего несколько минут, мадам, пожалуйста, — взмолился Тримбл. — Мы недолго, обещаю. Мистер Тодмен, — поспешно продолжил он, — что вы сделали после того, как увидели миссис Рэнсом спускающейся с холма?
— Поехал домой.
— А теперь подумайте хорошенько, потому что это может быть важно. Спускаясь, вы кого-нибудь на склоне видели?
— Никого.
— Вообще никого?
— Никого, кроме мистера Пурпура, конечно.
— Не понимаю, почему вы говорите «конечно», мистер Тодмен.
— Потому что я оставил его у подножия идти пешком, вот почему. Логично, что он поднимался, когда я спускался, так?
