Выпивать он начал не сразу, а на четвертый год – когда
понял, что никуда отсюда не денется, потому что подвела его русалка, оставила
один на один с его желаниями. Сама собой сложилась и подходящая компания, к
которой иногда присоединялся Мишка Левушин из соседнего Кудряшова. Левушин
медленно спивался, и Кирилл знал, что жена сбежала от него в город и вернулась
спустя два года лишь затем, чтобы оформить развод – она собиралась снова выйти
замуж. Теща умерла от сердечного приступа, а тестя забрала с собой теперь уже
бывшая супруга. Мишка остался один, не считая собутыльников.
Когда люди стали разъезжаться из села кто куда, Левушин
попытался пристроиться к односельчанину Кольке Котику на лесопилку, и хозяин
поначалу даже решил попробовать его в деле. Но Мишка оказался никудышным
работником, и от него быстро избавились. Тогда он запил окончательно, теперь
уже до белой горячки, и в селе судачили, что жить ему осталось недолго.
Левушин опустился, распродал все из дома, ходил по поминкам
и редким свадьбам в кургузом засаленном пиджачке и рассказывал о том, как
хорошо жилось ему с тещей и какой светлой души была она человек. Хотя все
знали, что Мишка с тещей жили как кошка с собакой, а помирились непонятно как
за несколько лет до ее смерти. Незаметно он прибился к Сковородову и, если были
силы, доходил до соседнего села, чтобы выпить с Кириллом.
В тот вечер, напившись, обычно молчаливый Кирилл вдруг
разговорился. Они сидели вдвоем с Левушиным, и Кирилл не столько разговаривал с
ним, сколько жаловался неизвестно кому на неудачную судьбу. Раскачиваясь, он
перечислял все, что случилось с ним, и Мишка сидел, слушая и кивая, до тех пор,
пока Сковородов не повторил в третий раз, что во всех его бедах виновата
русалка.
– Если бы на нее не надеялся, а на себя, – с
горечью рассказывал Кирилл, – глядишь, по-другому жизнь свою построил бы.
Ну ничего, я еще отсюда уеду!
– Какая русалка? – неожиданно трезвым голосом
спросил Левушин.
Кирилл, потерявший осторожность, махнул рукой и сказал, что
есть у него одна особенная вещица, только ему больше пригодиться не может.
– Мне отдай, а? – вкрадчиво попросил
Левушин. – Мне, может, она и пригодится…
В глазах его мелькнуло что-то странное, и это странное не
понравилось Кириллу. Даже будучи пьяным, он почувствовал, что сказал лишнее, и
попытался отшутиться. Но Мишка шутить не захотел.
– Отдай, Кирюша, – ласково уговаривал он, подходя
к Сковородову. – Мы же с тобой друзья! Говоришь, много желаний она у тебя
исполняла, да? Значит, и у меня могла бы…
Кирилл, кляня себя за болтливость, попробовал прогнать
Левушина, но уговоров тот не слушал, а от табурета увернулся.
– Отдай… – просил он, быстро перемещаясь от стены
к стене, зажимая мечущегося Сковородова в угол. – Ну отдай же!
Высокий, исхудавший, с заостренными чертами лица, он вдруг
показался Кириллу таким жутким, что его оставила всякая способность к
сопротивлению.
– Да забери! – выкрикнул он тонким голосом,
закрывая лицо. – Забери!
– А где она у тебя, а? Скажи, где? Только не ври мне!
Тонкие холодные пальцы провели Сковородову по горлу, словно
перерезая его, и Кирилл дернулся.
– Вот черт сумасшедший! Не трогай меня, понял? Там, в
шкафу, твое сокровище…
Мишка преодолел пространство до шкафа молниеносно, так что
Сковородову, сидящему на полу, на секунду показалось, что по комнате движется
призрак. За окном сгустился вечер, и в тусклом свете единственной лампочки,
свисавшей с потолка, все казалось нереальным.
Кирилл видел, как Мишка, стоя к нему спиной, открыл дверцу
шкафа, взял с полки русалку и застыл. А потом засмеялся негромким смехом,
пронзительным, как писк комара, и от его смеха Кириллу стало совсем не по себе.
– Вот, значит, что такое… – не переставая
смеяться, сказал Левушин.
А затем повернулся к Кириллу.
Лицо у Мишки было такое, что Сковородов быстро пополз вдоль
стены, ощущая, что ноги у него дрожат и встать он не сможет. Левушин,
посмеиваясь, пошел за ним, размахивая русалкой.
– Обмануть меня хотел… – прошептал он,
остановившись над Кириллом, забившимся в угол. – Подсунул мне куклу.
Думал, я все мозги пропил? Где русалка?
– У тебя она, дурак! – крикнул Кирилл, не понимая,
что происходит. – В руке ты ее держишь.
– В руке-е? Это, что ли?
Мишка взмахнул фигуркой, и в глазах его заплескалось
безумие.
– Разве я что-то держу? Нет, ничего у меня нету. Нету,
нету… Была, да пропала. А ты меня обмануть хотел, дурачок. Нет, не обманешь.
Он повернулся и взял со стола тупой кухонный нож, которым
они резали хлеб. К лезвию присохли крошки, и Кирилл застрял на них взглядом, не
в силах отвести его. Дикая мысль о том, что нужно попросить Левушина стряхнуть
крошки, пришла ему в голову, а в следующую секунду Мишка отбросил русалку в
сторону и резанул Кирилла ножом по лицу.
– Тело его только на следующий день нашли, –
закончила Наталья Котик. – Милиция приезжала, много людей было. Шутка ли –
его всего изрезали! Потом кто-то сказал, что он до утра не умирал, а Мишка над
ним все глумился. Окна закрыл ставнями, дверь запер и творил расправу.
Страдалец тот, Сковородов, может, и кричал, да только дом стоит на отшибе, и
Левушин ему, видно, рот затыкал. Соседка потом сказала, что крови было – по всем
комнатам. Не смогли отмыть, и покупателя на дом не нашлось. Так и стоял он,
пока весь не обветшал и не развалился.
Она отпила воды, провела рукой по лицу.
– Если б я все это знала, когда Мишка утром ко мне
пришел, не остаться бы мне живой.
– К вам?!
– Ко мне, Макар, ко мне. Я на огороде работала, а
Колька мой был дома. Ты думаешь, шрам-то мой откуда? От него, Левушина, ирода.
Утром, увидев покачивающуюся тощую фигуру, Наталья не
удивилась – Мишка часто побирался по соседям. Она хотела сказать, что и рубля
алкоголику не даст, но Левушин опередил ее.
– Расскажи мне, Натальюшка, про русалку, которую я тебе
подарил, – ласковым голосом попросил он, и Наталья отчего-то не осмелилась
его прогнать. – Кому ты ее отдала? Или себе оставила?
Наталья честно сказала, что русалки у нее нет, но Левушин ей
не поверил.
– Отдай! – слезно попросил Мишка, дергаными
движениями вытирая руки о рубашку, всю в каких-то темных пятнах. – Что
тебе, жалко? Я же вижу, ты получила все, что хотела.
Сама не зная, зачем, Наталья спросила, откуда у Левушина
взялась фигурка, и Мишка рассказал ей все, что знал.
– Не принесет она тебе добра! – начал пугать
он. – Помнишь, что с Хохловым случилось? Утопился он, вот как! Беду
принесет тебе русалка, точно говорю. Отдай, а? Отдай, Наталья!
