Клод, слушавший это с отвисшей челюстью, проговорил слабым голосом:
— В меня стреляли потому, что я… Черт побери! Но я же не похож на Ричмонда!
— Вы с ним почти одного роста и телосложения, сэр, а у меня была веская причина считать, что сегодня ночью мистер Ричмонд Дэрракотт находился на яхте.
— Но не можете же вы стрелять во всех, кто одного роста и телосложения с моим кузеном! А, кроме того, какое вам дело, был он на яхте или нет? В жизни не слышал ничего подобного! Вы, должно быть, с ума сошли, — сказал пораженный Клод.
— Просто он вбил себе в голову, что наш Ричмонд связался с контрабандистами, — объяснил Хьюго.
— Это еще раз доказывает, что лейтенант не в своем уме. Если бы у меня так не кружилась голова… то есть я хочу сказать… какое это ко мне имеет отношение, даже если Ричмонд связался с ними. Хотя это довольно глупо. Как только подумаю… — Он приложил руку к раненому плечу, осторожно потрогал его и поморщился. — Не понимаю, что ты со мной сделал, — жалобно обратился он к своему камердинеру. — Слишком туго. Дьявольски неудобно!
— Умоляю, не трогайте ничего, сэр. Прошу вас, не пытайтесь сорвать повязку.
— В меня что-то впивается, — пробормотал Клод, снова закрывая глаза.
— Да, сэр, но нужно было наложить на рапу толстый слой ткани, — утешал его Полифант. — Мы опасаемся, что пуля вошла глубоко, поэтому вам нельзя…
— Что?! — широко открыл глаза Клод. — Ты хочешь сказать, что во мне осталась пуля?
— Не бойтесь, ее вытащат, — утешил его Хьюго.
— О нет! — простонал Клод.
— Мистер Дэрракотт, я должен задать вам пару вопросов и хочу получить на них ответ. Надеюсь, это не слишком вас утомит. Почему на вас была маска? И почему вы не остановились, когда вам приказали?
— Уберите от меня этого типа, — попросил слабо Клод. — Во мне сидит пуля. Это может оказаться смертельно. А этот тип стоит тут и задает мне всякие вопросы. Откуда мне было знать, что они там вопят? Вы еще скажете, что мне нужно было извиниться и попросить их повторить неотчетливее! Полифант! Где застряла пуля? Я так гадко себя чувствую!
— А как насчет маски, сэр? — непреклонно требовал ответа Оттершоу.
— Правда, мне очень плохо. Не удивлюсь, если я опять потеряю сознание. Чтоб мне провалиться, ответа вы не получите! Это вас не касается!
— На тебе была маска, Клод? — спросил Винсент с удивленным видом. — Интересно. Можно мне высказать свое предположение? Был довольно поздний час для прогулок в роще, не так ли? Если только ты по какой-то причине отправлялся самым коротким путем в деревню… или встречался с кем-то неподалеку… у кузницы, например?
— Иди ты к дьяволу! — хмуро бросил Клод. — И забирай с собой этого настырного берегового охранника!
— Любишь смородину — люби и оскомину! Умираю от любопытства увидеть твою красотку, Клод. Но я ни за что не надел бы маски. Я смог бы дать ему отпор, как Хьюго.
— Отвяжитесь от этого бедняги! — произнес Хьюго осуждающе, но с ухмылкой. Он на минуту приложил пальцы к вялому запястью Клода. — Да, думаю, чем скорее мы уложим его в постель, тем лучше.
— С вашего позволения, сэр, я целиком и полностью разделяю ваше мнение, — сказал Полифант. — Зная здоровье мистера Клода, осмелюсь сказать, что у него будет сильный жар, если мы не дадим ему покоя.
Хьюго кивнул и посмотрел на Оттершоу.
— Ну, лейтенант, вы получили что хотели — учинили большой переполох, но, похоже, настало время удалиться, — басом предложил он — не то чтобы недружелюбно, но довольно властно.
Лейтенант, поджав губы, уставился в лицо майора тяжелым пристальным взглядом. Несколько секунд он не говорил ничего. Дэрракоттам эти секунды показались часами. Сержант откашлялся и двинулся было к двери, но Оттершоу не обратил на это никакого внимания. Он не мог прочесть по спокойному лицу Хьюго ничего, кроме слабого удивления. Взгляд его синих глаз не дрогнул. Можно ли выглядеть таким беспечным? Можно, если только майор не чувствует за собой никакой вины. Другой бы смог притвориться, но этот простодушный великан — вряд ли! Его попытки уберечь мать Ричмонда и деда были столь нелепыми, а его наивные потуги обмана были неумелыми уловками добродушного, но глупого великана, каким он казался. Но так ли это?
Лейтенант посмотрел на Ричмонда. Ему бросилось в глаза, что Ричмонд стал очень бледным, гораздо бледнее, чем он был всего несколько минут назад. Он прищурился, пристально наблюдая за юношей. Какой толк спрашивать его: если он действительно пьян, его ответы будут бессвязными, а если он притворяется, то вполне сможет сделать их таковыми. Ричмонд сидел подавшись вперед, держа руки перед собой и настырно пытался поставить пробку от графина на стол, используя попеременно обе руки. Невероятно, чтобы он мог сидеть вот так, глупо улыбаясь, если бы в нем сидела пуля. Вообще невероятно, что при подобных обстоятельствах он мог бы сидеть в кресле: наверняка он потерял бы сознание от слабости. Но парень действительно становится все бледнее и бледнее.
— Винсент! — сказал тихим голосом майор.
Оттершоу моментально перевел свой подозрительный взгляд на лицо майора, но Хьюго больше не глядел на него — он смотрел на Ричмонда с довольно унылой улыбкой на губах. Затем майор бросил взгляд в сторону Винсента и, благоразумно направив все свое внимание на Ричмонда, сказал шепотом:
— Судя по его виду, он в скором времени собирается похвастаться своим ужином. Лучше положить его в постель.
— Черт побери, братец! — сказал Винсент. — Конечно, это неизбежно. Скорее всего, он похвастается им, как только я поставлю его на ноги. Что за милый вечерок выдался сегодня! — С этими словами он подошел к столу и подхватил Ричмонда под левую руку, словно пытаясь поднять его на ноги.
— Давай, малыш! — сказал он. — Пора баиньки!
Ричмонд икнул:
— Я не хочу спать!
— Минуточку! — неожиданно сказал Оттершоу, поддавшись настоятельному внутреннему порыву. — До того как вы уйдете, мистер Ричмонд, сделайте мне, пожалуйста, одолжение, снимите сюртук!
Глава 21
— Ну, помяните мое слово! — воскликнула Антея, словно больше не могла сдерживаться. — Мистер Оттершоу, вы действительно сумасшедший или просто решили оскорбить нас? За всю свою жизнь не слышала ничего отвратительнее. Да кто вы такой, чтобы отдавать приказы в этом доме?! Скажите, сколько народу вы подстрелили сегодня?
Неуверенность, досада, смутное подозрение, что его дурачат, вынудили лейтенанта выйти из себя.
— Только одного, мисс Дэрракотт, — осуждающе огрызнулся он.
— Только? — Она уставилась на него сверкающим от гнева взглядом. — Да вы… вы… наглец! Вы отдаете себе отчет в своих словах? Вы что же, действительно воображаете, что я… что мой дедушка… что мои кузены, то есть все мы — каждый член нашего семейства! — связаны с контрабандой?
