Пока Адам потягивал последнюю перед сном рюмку бренди, вспоминая о годах военной службы, в нем все более росла эта уверенность. Под командованием Дуро было множество отступлений, но проигранных сражений совсем не было – ни единого!
Он с сожалением подумал: до чего обидно, что он не продал свои акции в начале марта, когда Уиммеринг советовал это сделать. Поступи он так – и сейчас имел бы уже в своем распоряжении довольно крупную сумму и мог бы прикупить новые, получив солидную прибыль.
Внезапно Адам поставил пустую рюмку на стол. Лениво-задумчивое выражение его глаз изменилось; он теперь сидел, пристально глядя перед собой, его взгляд из-под чуть сощуренных век стал ясным и решительным. Странная, едва заметная улыбка блуждала на его губах; он шумно втянул в себя воздух и поднялся, подливая себе в рюмку бренди. Он постоял так довольно долго, взбалтывая бренди круговыми движениями и наблюдая за этой круговертью, однако совсем не думая о ней. Приступ беззвучного смеха внезапно сотряс его; он залпом допил бренди, поставил рюмку и отправился спать.
Глава 25
На следующее утро, едва он закончил завтракать, как к нему в гостиную провели Уиммеринга. Тот выглядел хмуро, но тем не менее сказал, что очень рад видеть милорда.
– И я чрезвычайно рад видеть вас, – ответил Адам. – Присаживайтесь. Мне нужен ваш совет и ваша помощь.
– Ваша светлость знает, что и то и другое – в вашем распоряжении.
– Очень признателен. Итак, скажите мне, Уиммеринг, сколько я, по-вашему, стою? Сколько Друммонд может дать мне в кредит?
У мистера Уиммеринга отвисла челюсть; он тупо уставился на Адама и едва слышно проговорил:
– В кредит? Друммонд?
– Я не хочу обращаться к евреям до тех пор, пока не вынудят чрезвычайные обстоятельства.
– Обращаться к… Но, милорд! Вы ведь не могли залезть в долги? Прошу прощения! Но у меня не было ни малейшего подозрения на этот счет…
– Нет, нет, я не залез в долги – успокоил управляющего Адам. – Но мне позарез нужны наличные деньги – такая крупная сумма, какую я только сумею раздобыть. И немедленно.
Уиммерингу стало как-то не по себе. В любое другое время дня он заключил бы, что его клиент чересчур бесконтрольно предавался возлияниям и находится под хмельком. Он спрашивал себя, не помутился ли временно у сэра Девериля разум от новостей, которые ему преподнес мистер Шоли. Но нет, он не выглядел ни пьяным, ни помешанным, однако Уиммерингу, едва он вошел в номер отеля, пришло в голову, что хозяин не похож на самого себя Адам был взвинчен до чрезвычайности, глаза, обычно такие холодные, загадочно блестели, а улыбка, игравшая в уголках рта, таила в себе тревожный симптом – будто море тому было по колено. Уиммеринг был бессилен объяснить все это, ведь его благородный клиент был всегда серьезен, решения его взвешены. Почему же на сей раз его помыслами завладело такое безнадежное предприятие?..
– Ну? – нетерпеливо спросил Адам. Уиммеринг, придя в себя, твердо сказал:
– Милорд, прежде чем я перейду к делу, позвольте мне с почтением напомнить вам, что есть гораздо более насущная проблема, ожидающая вашего решения. Если вы виделись с мистером Шоли, то мне, должно быть, нет необходимости говорить вам, что нужно, не теряя времени, немедленно уполномочить меня избавиться от наших акций.
– О, я не желаю их продавать! – бодро сообщил Адам. – Прошу прощения! Конечно, вы полагали, что за этим вы мне сегодня и потребовались? Нет, я хочу купить акции!
– Купить? – ахнул Уиммеринг, лицо которого стало совершенно бледным. – Скажите, что вы это не всерьез, милорд!
– Совершенно всерьез! А также должен довести до вашего сведения, что я совершенно в здравом уме, уверяю вас. Нет, не повторяйте мне банберийскую историю мистера Шоли! Я выслушал ее вчера – и не хочу слышать еще раз! Мой тесть – замечательный человек, но он совершенно не разбирается в военных делах Насколько я могу судить, до Сити докатилась весть об отступлении, принесенная каким-то агентом, который слышал, что пруссаков слегка потрепали, что мы отступили, и который, без сомнения, видел беженцев, хлынувших в Антверпен, или Гент, или где там еще случилось побывать этому агенту, и из этого он смастерил свою сенсационную историю о катастрофе! Мой дорогой Уиммеринг, неужели вы действительно верите, что, если бы армия уносила ноги, ни единого намека на это не появилось бы в сегодняшней прессе?
Мистер Уиммеринг выглядел ошарашенным – Должен признаться, что этого следовало бы ожидать, – неуверенно сказал он и умолк, осененный одной мыслью, с надеждой спросив:
– Может быть, вы получили какие-нибудь дополнительные известия из Бельгии, милорд?
– Я получал уйму новостей в течение минувших недель, – холодно ответил Адам. – Тем не менее не стану вас вводить в заблуждение: у меня нет никаких тайных источников информации, и я не слышал ничего такого, что подтвердило бы или опровергло сообщение моего тестя. – Он помолчал, однако тревожная улыбка на его лице стала более заметной. – Уиммеринг, случались ли в вашей жизни моменты, когда вы чувствовали в себе сильное – о, порой просто непреодолимое! – побуждение сделать что-то такое, что ваш здравый смысл оценивал как неблагоразумное, даже опасное? Когда вы не колеблясь ставили на кон последний грош, потому что знали, что кости выпадут так, как вам нужно? – Он поймал выражение ужаса на лице своего управляющего и рассмеялся. – Нет, вы не понимаете, о чем я, ведь так? Ну не волнуйтесь!
Но мистер Уиммеринг был не в состоянии последовать этому совету. Озаренный вспышкой воспоминания, он узнал вдруг в молодом виконте своего покойного патрона, и у него душа ушла в пятки. Он содрогнулся, вспомнив множество случаев, когда пятый виконт уступал внутреннему, слишком уж часто обманывающему его голосу, как много раз он был уверен, что ему вот-вот выпадет удача. И пришел в отчаяние, зная по горькому опыту, насколько тщетной будет попытка урезонить теперь его светлость. Он ничего не мог сделать, чтобы сдержать его, но все же отчаянно запротестовал, когда Адам, перечисляя свои материальные средства, сказал:
– И потом, есть еще Фонтли. Вы не хуже меня знаете, как много земли я оставил незаложенной и незаселенной! Мой отец винил себя за это, правда? Жаль, что он не узнает, как я рад сегодня тому, что поместью никогда не было возвращено его прежнее состояние!
Мистеру Уиммерингу пришлось, увы, довольствоваться лишь утешением, зиждившемся на надежде, что нематериальные активы его светлости спасут его от нужды. Они наверняка более весомо свидетельствовали бы в его пользу в сознании мистера Друммонда, чем любые гарантии, которые тот мог предложить, – если только банкир не обнаружит, что виконт действует вопреки совету мистера Шоли.
Он не обнаружит, – уверенно сказал Адам. – Мой тесть ведет дела с банком Хора.
– Боже мой! – проговорил Уиммеринг в отчаянии. – Вы подумали, вы размышляли над тем, в каком окажетесь положении, если это… это ваше предприятие провалится?
