Ей мешали его осуждающие взгляды, да и вообще присутствие
тридцатичетырехлетнего сына для женщины, любовнику которой всего лишь двадцать
три, а ей самой… впрочем, не стоит об этом.
Гатчина была подарена Павлу с одной целью: удалить от двора,
от людей эту одиозную фигуру, и этот подарок, который был сделан для того,
чтобы от него отвязаться, пришелся ему необыкновенно по душе.
Как северная деревенская резиденция, Гатчина была великолепна:
дворец, вернее, замок, представлял собой обширное здание, выстроенное из
тесаного камня, прекрасной архитектуры.
При дворце имелся обширный парк, в котором росло множество
старинных дубов и других деревьев. Прозрачный ручей вился вдоль парка и по садам,
обращаясь в некоторых местах в обширные пруды, вернее, озера. Вода в них была
до того чиста и прозрачна, что на глубине двенадцати-пятнадцати футов видны
были камушки, в этих прудах плавали большие форели и стерляди.
Однако вовсе не красотами природы влекла Павла Гатчина —
здесь он устроил себе особый мирок, во всем отличный от ненавистного
петербургского.
За неимением другого дела, вся деятельность его нетерпеливой
натуры свелась к устройству так называемой гатчинской армии — нескольких
батальонов, отданных под его непосредственную команду. И забота об их
обмундировании и выучке поглотила его всецело. Наконец-то он смог где-то
насадить тот милитаризованный порядок, к которому властно влеклась его душа
(вот уж теперь можно было не сомневаться, что он истинно сын своего отца!)
Мечты о порядке в государстве преобразовались в хлопоты о
строгой дисциплине, которая в идеале являлась воинской дисциплиной.
Однако не зря говорят, что Павел был натурой противоречивой.
Его не менее властно влекли к себе рыцарские идеалы, воплощением которых для
него с раннего детства был Орден госпитальеров, или иоаннитов, сиречь орден
Святого Иоанна Иерусалимского, чаще называемый просто Мальтийским, оттого что
уже в течение нескольких веков резиденция великого магистра ордена
располагалась на острове Мальта.
Проникновение госпитальеров в Россию началось еще в
петровские времена, когда, христиане пытались выступать единым фронтом против
мусульман.
В ту пору братство называлось в России Ивановским, по имени
святого патрона ордена. Петр отправил на Мальту с официальной миссией графа
Бориса Шереметева, который воротился оттуда с мальтийским крестом на груди,
первым из русских сделавшись кавалером и рыцарем!
Однако союза не получилось, потому что процветающий орден
требовал слишком большой цены за свои услуги.
Екатерина в свое время обратила внимание на значение Мальты
в стратегическом отношении и просчитала те выгоды, которые можно извлечь для
России из дружбы с гроссмейстером ордена.
Одарённая необыкновенным искусством отыскивать себе
союзников в самых неожиданных местах, использовать для этого самые странные
случаи, она вошла в тайные переговоры с тогдашним гроссмейстером ордена,
принцем Роганом, и старалась привлечь госпитальеров на сторону России в ее
войне с турками.
В обмен на это было установлено великое приорство ордена в
Речи Посполитой. Роган заключил секретный союз с Екатериной, и рыцарские
корабли, под предводительством командора Фляксляндена, соединились с русским
флотом, возглавляемым графом Алексеем Орловым, в Архипелаге.
Однако союз Екатерины с Роганом был разрушен происками
министра Людовика XV Шуазеля, грозившего отнять у ордена все имущество, которым
он владел во Франции, если отношения с Россией не будут прерваны.
Под угрозами французского короля Роган отказался от всех
обязательств перед Россией.
Однако он передал нашему правительству все карты и планы,
которые были заготовлены орденом для экспедиции на Восток. Екатерина сохранила
к ордену некое странное чувство, которое можно было бы назвать политической
любовью, и продолжала помогать ему.
Она передала это чувство и это отношение сыну, однако не
учла того огромного впечатления, которое романтика рыцарства, отречения от
мирских благ во имя воинских подвигов, (а воинские подвиги страстно влекли
милитаризованную душу Павла), произведет на цесаревича.
Тут тоже не обошлось без старого масона и мистика Никиты
Панина.
Когда его воспитанник был еще подростком, он получил от
Никиты Ивановича в подарок книгу “История гостеприимных рыцарей святого Иоанна
Иерусалимского, называвшихся потом Родосскими, а ныне мальтийскими рыцарями.
Сочинение г-на Верно де Обефа, члена Академии изящной словесности”.
Грубые и мужественные лица рыцарей, их подвиги во имя
Христова и Гроба Господня очаровали наследника русского престола так, как
никогда не очаровывали его деяния великих Предков по защите и расширению границ
в России.
Он не любил свою страну и боялся ее. Ему показалось, что
сверкающий кристалл Мальтийского рыцарства создаст вокруг него необходимый круг
света, в котором можно будет скрыться от всех тех ужасов, подозрений,
разрывающего честолюбия — от всего, что терзало чувствительную и в то же время
сухую душу Павла.
Именно поэтому, учредив еще в 1776 году известный Инвалидный
дом для русских матросов, великий князь посвятил его ордену и велел поместить
на фронтоне здания восьмиконечный мальтийский крест, который казался ему похожим
на звезду небесную.
Менее романтические натуры усматривали в нем сходство с
пауком.
Екатерина, женщина трезвомыслящая, отнюдь не была так уж
увлечена мальтийскими рыцарями, как прежде, во времена дружбы с Роганом.
Последнее разочарование вызвал у нее блестящий Юлий Литта, необыкновенный
красавец и молодец, широкоплечий, с ослепительными черными очами, богатырского
роста, в 1789 году явившийся на русскую службу.
К тому времени он был капитаном галеры (а надо сказать, что
основной службой рыцарей была оборона Средиземного моря от турецких пиратов,
поэтому все они считались отменными моряками), а в России тогда вообще всех
иностранцев встречали с распростертыми объятиями.
Неудивительно, что 7 марта 1789 года состоялся указ о
принятии мальтийского кавалера и тамошнего флота капитан — командора, в нашу
службу капитаном генерал-майорского ранга, с жалованьем 1800 рублей в год плюс
к тому на стол по 150 рублей в месяц.
Не прошло и полугода, как Литта за участие в первом
Роченсальмском сражении, где он командовал галерами правого фланга, был
произведен в контр-адмиралы, получил золотую шпагу и Св. Георгия 3-го класса.
