Он, сдержав раздражение, объяснил им, что не видел этого парня за пределами промышленной зоны. Ведь он говорил им, что «если бы» он увидел его, он знал бы, кто это, а знал его настолько, насколько и остальных, с кем здоровался при встрече. Вот в каких отношениях они были.
В дружеских, заметил коп, которого звали Грей. Сказав это, он многозначительно посмотрел на витрину с сексуальной оснасткой, словно подчеркивая этим правильность заключения. Клифф не принял вызова и не обратился к ним с гневным вопросом: «Как прикажете вас понимать?» Он не раз играл с копами в подобные игры. Ему достаточно было провести всего одну ночь в кутузке, чтобы понять, как важно сохранять хладнокровие.
Копы сменили тему и спросили, не знаком ли ему человек по имени Фахд Кумар.
Он ответил: не знаком и добавил, что, возможно, узнал бы Фахда Кумара по фотографии, поскольку знает почти всех азиатов, работающих на горчичной фабрике, в лицо, но не по именам. Их имена звучат как череда звуков, подобранных для шумового эффекта, поэтому запомнить их нет никакой возможности, объяснил он. Почему эти люди хотя бы своим детям не дают нормальные имена? Такие, к примеру, как Уильям, Чарли или Стивен?
Копы не стали обсуждать это сделанное в благожелательном тоне отступление, а снова перешли к Кураши. Видел ли он когда-либо Кураши с кем-нибудь? Может быть, он видел, как Кураши говорил с кем-то в промышленной зоне?
Клифф ответил им, что не может припомнить ничего подобного. Если такое и имело место, он этого либо не видел, либо не обратил внимания, а поэтому не запомнил. В промышленной зоне всегда много народу, люди приходят, уходят, приезжают грузовики, подвозят заказы, увозят готовые товары.
Следовательно, сказал ему Уотерс, весьма возможно, существует человек, с которым Кураши общался. Указав кивком головы на витрину, он спросил Клиффа, занимался ли он с Кураши когда-нибудь этими делами.
Кураши был гомиком, пояснил Грей. Знал ли Клифф об этом?
Этот вопрос его испугал. Клифф напряг память, стараясь припомнить все, о чем он говорил с Джерри прошлым утром на кухне. Он искал только смысл, а потому мысленно попытался абстрагироваться от слов, сказанных ими: один обвинял, второй гневно отрицал и оправдывался.
— Ну а как же быть с верностью? Неужто побоку?
— Как быть с верностью? Ведь я знаю об этом только с твоих слов. А ведь между тем, что люди чувствуют и что они говорят, громадная разница.
— Так это было на рыночной площади? Там это случилось? Ты там его встретил?
— Да, там, именно там. Вот такие дела. Грохот закрывшейся двери поставил точку в их разговоре.
Но он не собирался посвящать копов в то, что произошло. Никоим образом нельзя подпускать этих парней к Джерри.
Нет, твердым голосом произнес он. Он никогда не занимался с Кураши этими делами, а то, что этот парень был гомиком, для него новость. Он знал, что Кураши собирался жениться на дочери Акрама Малика. Уверены ли копы в том, что они ничего не путают?
Ни в чем нельзя быть уверенным, пока расследование не закончено и подозреваемый не заперт в кутузке, сообщил ему Грей.
А Уотерс добавил, что если он вдруг вспомнит что-то, что, по его мнению, необходимо сообщить полиции…
Клифф заверил их в том, что обдумает все как следует. Он конечно же позвонит, если что-то вдруг придет ему в голову.
Непременно, посоветовал ему Грей. Он обвел магазин прощальным взглядом. Когда они с Уотерсом вышли за дверь, он произнес:
— Проклятый педрила! — достаточно громко, так, чтобы Клифф наверняка услышал.
Клифф наблюдал, как они уходят. Когда они перешли разбитую дорогу и вошли в столярную мастерскую, он позволил себе пошевелиться. Вышел из-за прилавка, подошел к столу, на котором лежали книги заказов, тяжело плюхнулся на деревянный стул.
Сердце учащенно билось; пока копы были в магазине, он не замечал этого. И только когда они ушли, он ощутил, что колотится оно так сильно и часто, будто вот-вот выскочит из грудной клетки и, лежа на голубом линолеуме, будет продолжать пульсировать. Не надо расслабляться, мысленно говорил он себе. Надо думать о Джерри. Только о Джерри.
Его любовник не ночевал прошлой ночью дома. Клифф, проснувшись утром и обнаружив, что половина кровати, на которой обычно спал Джерри, не смята, сразу понял, что тот так и не возвратился из Балфорда. И сразу к горлу подступила тошнота. День только начинался, но уже было жарко; несмотря на это, его руки и ноги похолодели, стали вялыми, как дохлые рыбины, когда он понял, что могло означать отсутствие Джерри.
Сперва он пытался убеждать себя в том, что партнер попросту решил поработать ночью, а затем началась обычная смена. Ведь он же подрядился закончить ресторан на пирсе к ближайшим праздникам. Кроме этой работы, он прихватил еще и ремонт дома в Балфорде. Так что у Джерри было больше чем достаточно причин, чтобы повести эту ночь вне дома. Он мог пойти с первой работы на вторую, как он часто делал и раньше. Ведь иногда он работал и до трех часов утра, особенно когда дело шло к концу. Но сутки напролет он никогда не работал. И раньше, решив задержаться, всегда звонил.
В этот раз он не позвонил. И когда Клифф, сидя на краю кровати, снова обдумывал свой разговор с любовником, то надеялся припомнить подробности, которые могли бы навести его на мысль, где бывает Джерри и что у него на уме и на сердце. Он должен был признать, что они не столько говорили, сколько спорили. То, что происходило между ними, было типичной перебранкой, в ходе которой сравнение поведения в прошлом и настоящем стало исходным посылом нынешних сомнений.
Все, что было в их прошлом, прожитом вместе и раздельно, было вытащено на поверхность, проветрено и разложено под объективом микроскопа для продолжительного и скрупулезного исследования. Рыночная площадь в Клактоне. Мужской туалет. Танцевальные вечера геев «В коже и в кружевах» в «Замке». Бесчисленные, приводившие в ярость прогулки и поездки Клиффа. Пинты выпитого «Фостера» в пабе «Никогда не говори «смерть». Вспомнили все: кто отлучался на мотоцикле, кто брал напрокат лодку, когда и зачем. А когда все возможные обвинения были уже предъявлены, они принялись крикливо обсуждать, как их семьи восприняли то, что один из сыновей оказался гомиком.
Джерри обычно старался не ввязываться в такого рода разборки, но в этот раз принимал в ней участие со всей горячностью. И Клиффу оставалось только гадать, по какой причине его любовник — обычно такой скромный и кроткий — так изменился и, словно зарвавшийся молокосос, был готов принять вызов, решив почему-то, что это необходимо.
Итак, день начался плохо, и впереди его не ждет ничего хорошего: проснуться и обнаружить, что Джерри сделал ноги, смотреть в окно мастерской и наблюдать за копами, измывающимися над всеми, кто попадется им на глаза.
Теперь, стоя у разрезного станка, Клифф пытался настроить себя на работу. Есть заказы, и их надо выполнить, есть пазлы, и их надо разрезать, есть хитроумные двусмысленные картинки, их надо внимательно просмотреть и определить, подходят ли они для пазлов. Кроме того, надо принять решение, заказывать ли в Амстердаме набор новых презервативов. У него скопилось по крайней мере шестнадцать видеофильмов, которые надо посмотреть и написать о них для ежеквартального журнала, издаваемого для трансвеститов. Но он быстро понял, что не может сейчас думать ни о чем, кроме тех вопросов, которые задавали ему копы, а также о том, был ли он настолько убедителен, что после разговора с ним они не сунутся в дом на Сыпучих Песках, чтобы просить Джерри Де Витта оказать им помощь в проведении расследования.
