— Где вы были вечером в пятницу? Он с тревогой посмотрел на Барбару.
— Тревор? — предостерегающе произнесла она.
— Да… Ладно. Вы ведь мне все равно не поверите. Так какой смысл говорить правду, если ее никто не сможет подтвердить?
— Смысл в том, чтобы снять с себя подозрения. Неужели вам этого не хочется? Если нет, закономерно возникает вопрос — почему. Рейчел сказала мне, что вы расстались еще до десяти. Тревор, у вас было почти полтора часа, и не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: это больше чем достаточно, чтобы из домика на косе добраться до Неза, а оттуда до пирса.
Тревор взглянул на дверь, опасаясь возвращения матери за очередной коробкой.
— Я уже сказал вам, — с упрямством в голосе произнес он. — В тот вечер я не был на Незе. И я не убивал этого парня.
— И это все?
— Все.
— Тогда пошли наверх.
Он вздрогнул. Сейчас перед ней стоял испуганный человек, которому было что скрывать. Пока рядом нет матери, которая непременно напомнила бы о его правах, он у нее в руках. Она направилась к лестнице. Он двинулся за ней.
— Да там ничего нет, — сказал Тревор. — И зачем вам туда идти?..
Она резко обернулась и оказалась с ним лицом к лицу.
— Тревор, разве я сказала, что ищу что-нибудь?
— Вы ск-казали… — заикаясь, начал он.
— Я сказала, пошли наверх, мне не терпится поговорить с тобой в более, так сказать, неофициальной обстановке и чтобы никто не помешал.
И она стала быстро подниматься по ступенькам. Гремел рэп, но на этот раз не из комнаты Тревора. Барбара расслышала шум воды, с напором бьющей из крана, и решила, что кто-то из семейства совершат омовение под аккомпанемент оглушающих звуков.
Распахнув дверь комнаты Тревора, она пропустила его и, протиснувшись следом, захлопнула ее. Барбара подошла к столу, на котором были разложены инструменты и составные части пауков, и стала перебирать их.
— Что вы делаете? — Он посмотрел на нее с негодованием. — Вы же сказали, что хотите поговорить.
— А я соврала, — ответила Барбара. — Скажите, для чего вам весь этот хлам? И почему именно пауки? Ну что может быть общего с ними у такого классного парня, как вы?
— Не трогайте! — закричал он, видя, как она сдвинула в сторону полуготовых паукообразных, чтобы заглянуть в коробку, на которой они стояли. — Они же развалятся.
— Когда я была здесь вчера, мне очень захотелось узнать, чем вы скрепляете части их тел, — объяснила свой интерес Барбара.
Она перебирала губки, тюбики с красками, ершики для чистки трубок, черные пластмассовые бусины, острые булавки, баночки с клеем. Катушки с черными, желтыми и красными нитками она отодвинула в сторону.
— Вы ничего здесь не найдете, — сказал Тревор со злобой.
Однако Барбара, отодвинув в сторону два больших тома энциклопедии, все-таки нашла то, что искала. Между ветхими томами и стеной стояла еще одна катушка. Но на ней были не нитки. На катушке была намотана проволока.
— Ну вот, я и нашла. — Она выпрямилась и протянула ему катушку. — Не хотите ничего рассказать?
— О чем рассказывать-то? Да это просто кусок старой проволоки. Вы что, сами не видите?
— Я-то вижу. — Она засунула катушку в рюкзак.
— Зачем вам эта проволока? Зачем вы ее забираете? Вы не можете ничего брать из моей комнаты!
— Для чего вы ее используете?
— Да для чего угодно. Для укрепления этой сети. — Он вытянул руку, показывая на усеянную готовыми пауками рыболовную сеть над дверью. — Для скрепления вместе частей пауков. Для… — Он больше ничего не вспомнил и стал наступать на нее. — Отдайте эту чертову проволоку! — угрожающе произнес он сквозь зубы. — Я ничего такого не сделал, и вы не можете ничего брать без моего разрешения, потому что…
— Нет, могу, — заявила Барбара с ехидной улыбкой. — Я могу забрать вас.
Он тупо уставился на нее. От неожиданности у него даже рот открылся, но он не мог выдавить из себя ни звука.
— Решайте, или мы поговорим спокойно, или я сейчас же звоню и передаю вас в руки людям, которые доставят вас куда надо.
— Но… Нет, почему? Я ничего не…
— Отвечайте! — строго потребовала она. — Я надеюсь, вы не будете возражать против того, что мы откатаем ваши пальчики? Ведь кристально чистого перед законом человека не должно волновать, где он оставил отпечатки своих пальцев.
Осознавая свое превосходство в весовой категории и силе, Барбара не дала Тревору возможности оказать сопротивление. Взяв парня за руку, она вывела его из комнаты к лестнице. Но тут Барбаре не повезло: в гостиной была его мать.
Шерл поднимала следующую коробку на плечо, а Чарли, которому семейные заботы были, похоже, до лампочки, крутился у телевизора. Она увидела Барбару и своего старшего сына, когда они спустились до половины лестницы.
— А ну отойди! — Шерл, сбросив коробку, кинулась к лестнице и преградила им дорогу.
— Лучше бы вам не вмешиваться, миссис Раддок, — посоветовала ей Барбара.
— Я хочу знать, что вы, черт возьми, делаете?! — закричала Шерл. — Я знаю свои права. Никто не впускал вас в дом, и никто не соглашался говорить с вами. Если вы думаете, что вам все позволено, а мой Тревор…
— Ваш Тревор подозревается в убийстве, — объявила Барбара. Ей было до одури жарко и казалось, что терпение ее вот-вот лопнет. — Поэтому отойдите в сторону и ведите себя пристойно, а то в тюрьму вместе с Тревором может отправиться еще кто-нибудь из семейства Раддоков.
Шерл это не остановило.
— Мам! — умоляюще произнес Тревор. — Хватит с нас неприятностей. Мам! Ты слышишь?
В дверях гостиной показался Чарли. Сверху донеслись пронзительные крики мистера Раддока. В этот момент младший мальчишка, выскочив из кухни, подбежал к ним. В одной руке он держал жестянку с медом, в другой — пакет муки.
— Мам? — дергал ее за руку Чарли.
— Шерл! — надрывался наверху мистер Раддок.
— Смотрите! — заорал Бруси и вылил мед на пол, а затем засыпал медовую лужу мукой.
Барбара смотрела, слушала и раздумывала над тем, что сказал Тревор. С Раддоков «хватит неприятностей». Это вряд ли. Вот уж действительно — не расстраивайся, что все плохо, будет еще хуже.
— Займись лучше детьми, — сказал Тревор матери. Скользнув взглядом вверх по ступенькам лестницы, он добавил: — Не позволяй ему трогать их, пока меня не будет дома.
Муханнад появился на послеполуденной молитве. Для Салах это было более чем неожиданно. Напряженность, возникшая из-за его перепалки с отцом накануне вечером, ощущалась и утром, когда семья собралась за завтраком. Хотя они оба молчали за едой, атмосфера в доме, казалось, была пропитана их враждебностью.
