Сняв с плеч рюкзак, она бросила его на одну кровать и улеглась на второй. Барбара стала изучать телефонные сообщения. Все они были оставлены человеком по имени Хельмут Кройцхаге. Он звонил в три часа, затем в пять и последний раз в шесть пятнадцать. Посмотрев на часы, она решила сначала попробовать позвонить к нему в офис. Барбара набрала его номер и в ожидании соединения стала обмахиваться пластиковым подносиком с чайного столика.
— Hier ist Kriminalhauptkommisar Kreuzhage.
[43]
Повезло, подумала Барбара. Она представилась, медленно и четко выговаривая английские слова, помня разговор с Ингрид и ее более чем скромное знание родного языка Барбары. Немец на другом конце провода, мгновенно переключившись на английский, произнес:
— Да, сержант Хейверс. Я тот самый человек, который здесь, в Гамбурге, разговаривал по телефону с мистером Хайтамом Кураши.
Он говорил с едва ощутимым акцентом. У него был приятный и располагающий голос, совсем не похожий на голоса киноэкранных нацистов в послевоенных фильмах. Бэзилу Тревесу, вероятно, это бы сильно не понравилось.
— Отлично, — с горячностью произнесла Барбара и поблагодарила его за звонок, а затем вкратце рассказала ему об обстоятельствах, которые заставили ее обратиться к нему.
Когда она рассказала о проволоке и старых бетонных ступенях, с которых произошло роковое падение Хайтама Кураши, на другом конце линии раздался какой-то квакающий звук.
— Я наткнулась на номер телефона полиции Гамбурга, когда просматривала список телефонных звонков, сделанных убитым из отеля. Мы проверяем все его контакты. И я надеюсь, что вы нам в этом поможете.
— Боюсь, что моя помощь окажется очень незначительной, — ответил Кройцхаге.
— Но вы помните, о чем говорили с Кураши? Он не один раз обращался в полицию Гамбурга.
— О да, я все отлично помню, — заверил ее Кройцхаге. — Он хотел сообщить некоторую информацию о делах, которые, по его данным, совершались по адресу в Вандсбеке.
— В Вандсбеке?
— Ja. Это район в западной части города.
— И что это за дела?
— Этот джентльмен говорил о них весьма туманно. Он лишь намекал на незаконную деятельность, в которую вовлечены Гамбург и порт города Паркестон в Англии.
Барбара почувствовала покалывание в кончиках пальцев. Черт возьми, неужели Эмили Барлоу оказалась права?
— Возможно, это какая-нибудь контрабанда, — предположила она.
Кройцхаге громко откашлялся. Брат-курильщик, подумала Барбара, подсевший на табак еще основательнее, чем я. Он отвернулся от трубки и сплюнул. Ее передернуло, и она мысленно дала клятву не так сильно налегать на курево.
— Я бы не спешил с выводами о контрабанде, — сказал немец.
— Почему?
— Потому что, когда этот джентльмен упомянул порт Паркестон, я тоже пришел к подобному заключению. Я предложил ему позвонить в полицейское управление Гамбургского порта. Именно они и занимаются делами, связанными с контрабандой. Но этого, как мне кажется, он делать не хотел. Он даже не согласился с моим предположением, что эти дела могут быть связаны с контрабандой.
— Так что он все-таки сказал вам?
— Он говорил только, что располагает информацией о преступной деятельности, осуществляемой по адресу в Вандсбеке, хотя, конечно, он не знал, что это происходит именно в Вандсбеке. Он знал, что это происходит в Гамбурге.
— На Оскарштрассе, пятнадцать? — спросила Барбара.
— Вы нашли этот адрес в его вещах? У меня он тоже есть. Да, это там. И мы там были, но ничего не нашли.
— Выходит, он шел по ложному следу? А может быть, он перепутал город в Германии?
— Сейчас это выяснить невозможно, — ответил Кройцхаге. — Вероятно, он был прав, но Оскарштрассе, пятнадцать, — это большой многоквартирный дом, примерно на восемьдесят квартир с замком на входной двери. У нас не было повода осматривать квартиры, да мы и не смогли бы сделать этого на основании необоснованных подозрений джентльмена, звонившего из-за границы.
— Необоснованных подозрений?
— У мистера Кураши не было никаких реальных фактов, сержант Хейверс. А если и были, то он не желал поделиться ими со мной. Но, принимая во внимание его убежденность и искренность, я на два дня установил наблюдение за домом. Он расположен рядом с Eichtalpark, поэтому было легко разместить моих людей так, чтобы их никто не заметил. Но у меня не было людей, чтобы… как вы это называете… сидеть у дома?
— Взять дом под наблюдение?
— Так говорят в Америке. Ja, так. У меня не было денежных средств для того, чтобы взять под наблюдение такой большой дом, как Оскарштрассе, пятнадцать, на время, достаточное, чтобы выяснить, происходит ли там какая-либо противоправная деятельность. Нет, боюсь, у меня практически не было перспектив.
Ну что ж, разумно, подумала Барбара. Несомненно, врываться в частные дома и квартиры в послевоенной Германии стало невозможным.
Но тут она неожиданно вспомнила.
— Клаус Рохлайн, — сказала она.
— Ja? Он?.. — Кройцхаге сделал вежливую паузу.
— Он проживает в Гамбурге, — объяснила Барбара. — У меня нет его адреса, но есть номер телефона. Интересно, не проживает ли он на Оскарштрассе, пятнадцать?
— Это вполне допустимо, — ответил Кройцхаге. — Но помимо этого… — Он продолжал втолковывать ей печальным голосом человека, отлично информированного о том, на что способны другие люди: существует множество направлений противоправной деятельности, которые, вполне вероятно, процветают и в странах вокруг Северного моря, связывая Англию с Германией. Проституция, выпуск контрафактной продукции, торговля оружием, терроризм, экстремизм, промышленный шпионаж, ограбление банков, воровство… Опытный полицейский не ограничивает свои подозрения только контрабандой в делах, связывающих криминальный мир двух стран. — Это я пытался внушить мистеру Кураши, — добавил он, — так что он, возможно, понял, насколько трудна задача, которую он просил меня выполнить. Но он настаивал на том, что расследование на Оскарштрассе, пятнадцать, даст нам информацию, достаточную для ареста. Но, увы, сам мистер Кураши никогда не был на Оскарштрассе, пятнадцать. — Барбара слышала, как он вздохнул. — Расследование? Некоторые люди не понимают, как жестко законодательство регулирует, что полицейский может и чего он не может.
Истинная правда. Барбара вспомнила полицейские телесериалы и программы, в которых копы выбивают признания из подозреваемых, превращая их за час из дерзких жлобов в жалобных придурков. Она хмыкнула, обозначив свое согласие с услышанным, и попросила проверить местонахождение Клауса Рохлайна.
— Я сама уже звонила ему, — объяснила Барбара, — но сомневаюсь, что он мне перезвонит.
