— Отвали от меня, сука, — огрызнулся он.
— Даже и не мечтай об этом, — ответила она.
— Барбара, — произнес Ажар, стоявший позади нее, и голос его звучал как всегда спокойно и убедительно.
Прямо перед ней Хадия старалась подняться с пола. Барбара видела девочку сквозь переминающийся строй ног в док мартенсах, сандалиях, кроссовках. Ее шелковое платьице было в грязных пятнах, шов под мышкой разошелся. Она сконфуженно осматривалась по сторонам.
— Подумай над тем, что я сказала, идиот, — тем же лишенным эмоций тоном посоветовала Барбаpa. — Я сказала, что моей маленькой подружке надо помочь.
— Да наплюй на нее, Шон! Их двое, а нас десять, — ободрил приятеля кто-то из дружков, стоящий слева от Барбары.
— Все правильно, — любезно подтвердила Барбара, обращаясь к Шону, а не к советчику. — Но я не думаю, что у кого-нибудь из вас есть вот это. — Свободной рукой она выудила из рюкзака полицейское удостоверение. Раскрыв, она поднесла его к лицу Шона.
— А ну, помоги ей! — сказала она.
— Я ничего ей не сделал.
— Барбара. — Ажар снова обратился к ней. Она искоса посмотрела на него, не поворачивая головы. Он шел к Хадии.
— Оставьте ее, — сказала Барбара. — Одному из этих придурков не терпится доказать, что он может быть джентльменом. Шон, учти, если у вас не получится, — она тряхнула мальчишку, — то всей вашей милой компании сегодня вечером придется звонить родителям из кутузки.
Ажар, однако, не обратил внимания на слова Барбары. Он подошел к дочери и помог ей подняться. Подростки подались назад, чтобы не мешать ему.
— Ты не ушиблась, Хадия? — Он поднял жирафа, выпавшего из рук девочки.
— Нет, нет! — сдерживая слезы, ответила Хадия. — Папа, смотри, что с ним стало!
Не выпуская из руки футболку Шона, Барбара глянула в их сторону. Жираф оказался перемазанным кетчупом, а его голову расплющил чей-то башмак.
Парень, стоявший сбоку, вне зоны видимости Барбары, захихикал. Но прежде чем Барбара повернулась к нему, Ажар сказал:
— Это очень легко исправить. — И в голосе его прозвучало печальное сознание того, что в жизни далеко не все поддается исправлению. Подростки расступились, давая ему дорогу, и он, положив руки на плечи дочери, шагавшей впереди него, направился к Барбаре.
Барбара расстроилась, увидев неподдельное горе Хадии. Ее так и подмывало ударить Шона в зубы и заехать коленкой ему по яйцам, но, совладав с собой, она выпустила его футболку и обтерла ладонь о брюки.
— Надо быть законченным дерьмом, чтобы наброситься на восьмилетнюю девочку, — презрительно поморщившись, сказала она. — Неужто вы не можете отметить свои успехи каким-нибудь другим способом?
Пройдя через поникшую компанию подростков, она последовала за Ажаром и его дочерью. На какое-то время она потеряла их из виду, поскольку число искателей развлечений значительно увеличилось. По обе стороны от нее двигалась плотная толпа людей в черных кожаных брюках, с какими-то железками, торчащими из носов, кольцами, свешивающимися с сосков, в собачьих ошейниках и цепях. Ей показалась, что она попала на встречу садистов с мазохистами.
Наконец она увидела своих спутников. Справа от нее Ажар вел дочь от павильона на открытую часть пирса. Барбара поспешила к ним.
— …Проявление людского страха, — говорил Ажар, стараясь заглянуть в опущенное книзу лицо. — Хадия, когда люди не понимают, они боятся. Их действиями руководит страх.
— Но ведь я же ничего им не сделала, — возразила Хадия. — Да и что я, такая маленькая, могу им сделать?
— Они боятся не того, что им что-то сделают, пойми, куши. Они боятся, что на них не обратят внимания. А вот и Барбара. Ну что, наш вечер продолжается? Мне кажется не совсем разумным позволять группе незнакомцев решать за нас, хорошо нам здесь или плохо.
Хадия подняла голову. Сердце Барбары сжалось при виде ее заплаканного личика.
— Посмотри, эти самолеты машут крыльями, подзывая нас, малыш, — произнесла она бодрым голосом, показывая в сторону аттракциона: маленькие самолетики с ревом носились вокруг стоящей в центре мачты.
Несколько секунд Хадия молча смотрела на самолеты, сжимая в руках перепачканного и искалеченного жирафа. Потом она отдала его отцу и распрямила плечики.
— Я очень люблю самолеты, — заявила она.
Когда они не могли ездить, летать или кружиться вместе, то наблюдали за Хадией, стоя на земле. Некоторые развлекательно-увеселительные средства были рассчитаны только на детей: миниатюрные армейские джипы, вагончики поезда, вертолеты и самолеты. Но были и такие, в которые могли усесться взрослые, и тогда они забирались в них втроем и перепробовали все: от чертова колеса до американских горок. Когда Хадия настояла на том, чтобы проделать подряд три путешествия на маленьком кораблике под парусами — от этого у меня делается холодно в животе, и он переворачивается вверх ногами, объяснила она, — у Барбары появилась возможность поговорить с Ажаром.
— Я сожалею о том, что случилось, — обратилась она к нему. Он вынул пачку сигарет и протянул ей. Она взяла сигарету. Он чиркнул зажигалкой, и они закурили. — Как все это некстати! Испортили Хадии праздник, да и вообще.
— Я хотел бы защитить ее от всех напастей. — Ажар смотрел на дочь и улыбался, а она заливисто смеялась, оттого что у нее делалось холодно в животе: искусно имитируемые волны вздымались и стремительно падали вниз за кормой ее крошечного кораблика. — Это естественное желание каждого любящего родителя. Желание вполне обоснованное, но абсолютно невыполнимое. — Забыв о сигарете, он пристально наблюдал за Хадией. — Но все равно, спасибо вам.
— За что?
— Вы пришли ей на помощь. Проявили и доброту и отвагу.
— Да о чем вы говорите, Ажар! Она прелестный ребенок. Я люблю ее. А чего вы от меня ожидали? Да не поступи я так, мы наверняка не вышли бы оттуда как троица кротких, размышляющих о перспективах своего наследства.
[45]
Можете не сомневаться.
Ажар повернулся к Барбаре:
— Как приятно общаться с вами, сержант Хейверс.
Барбара почувствовала, что краснеет.
— Да? Ну что ж, — ответила она и, чтобы скрыть смущение, затянулась сигаретой, а потом принялась изучать домики на берегу. Некоторые затаились в полной темноте, другие были освещены сделанными под старину фонарями. Хотя ночь была спокойной и безветренной, большинство домиков было закрыто, постояльцы, проводившие там время днем, предпочитали ночевать в пансионах и отелях.
— Ажар, мне жаль, что все так вышло в отеле, — после паузы сказала Барбара. — Я имею в виду Муханнада. Ну, вы понимаете. Я увидела его «тандерберд», когда припарковала машину. Я подумала, что смогу проскочить мимо и подняться к себе в номер. Мне отчаянно хотелось под душ, ну на худой конец пропустить чего-нибудь холодненького в баре.
