Хадия выбрала подсолнух, Ажар — паровоз, хотя Барбара могла представить его только в строгой белой рубашке, сама Барбара выбрала кадр из мультфильма: разбитое яйцо на земле под стеною и надпись «Блюдо Хампти-Дампти»,
[47]
расположенная по дуге над картинкой.
Хадия была переполнена радостными впечатлениями, когда они направились к выходу. Аттракционы уже начали закрываться на ночь, а потому стало намного тише, и толпа гуляющих сильно поредела. На пирсе оставались в основном парочки, парни и девушки, которые сейчас искали темные укромные места с таким же азартом, как незадолго перед этим носились в поисках игр и развлечений. Тут и там виднелись слившиеся воедино дуэты, склонившиеся над перилами пирса. Некоторые любовались огнями Балфорда, рассыпанными веером вдоль берега моря; другие вслушивались в шум моря, ритмично разбивавшего волны о ряд свай под пирсом; были и такие, для которых не существовало сейчас ничего, кроме друг друга, и они испытывали от объятий ни с чем не сравнимое наслаждение.
— Да, — мечтательно вздохнув, сказала Хадия, — это самое лучшее место на всем белом свете! Когда я вырасту, я всегда буду отдыхать только здесь. И вы будете отдыхать здесь со мной, правда, Барбара? Ведь мы же знаем друг друга долго-долго. И папа будет отдыхать с нами. Правда, папа? И мама тоже. И когда папа вытащит для мамы слона, я не стану разрезать его и вытряхивать набивку на пол. — Она еще раз вздохнула. Ее глаза сонно моргали. — Папа, нам надо купить почтовые открытки, — сказала она и споткнулась от усталости. — Послать маме.
Ажар остановился. Он взял из рук девочки жирафов, протянул их Барбаре и взял дочь на руки.
— Я пойду сама, — запротестовала она сонным голосом. — Что я, маленькая?
Ажар поцеловал ее в висок. На несколько секунд он застыл с закрытыми глазами, обнимая дочь, словно хотел скрыть от других чувства, которые испытывал: любовь и нежность переполняли его.
Глядя на них, Барбара вдруг почувствовала, как сильно заколотилось сердце. Она сняла с плеч рюкзак, где уже лежали три футболки со смешными рисунками, засунула туда жирафов. И тут броня из насмешек и иронии, которой она так долго прикрывалась, разлетелась вдребезги. Здесь, на пирсе, рядом с отцом и его ребенком, она внезапно поняла, чего ей так не хватает в ее неустроенной, одинокой жизни.
Но она была не из тех женщин, которых подобные эмоции могут смутить надолго, и поэтому стала осматриваться, ища, чем бы занять себя, чтобы отвлечься от обуревавших ее чувств. И нашла: Тревор Раддок, только что вышедший из освещенного павильона, шел им навстречу.
Он был в халате небесно-голубого цвета, который выглядел на нем более чем странно. Хотя, наверно, это спецодежда ремонтников и уборщиков, работающих на пирсе после закрытия аттракционов, подумала Барбара. Но именно яркий халат заставил ее еще раз, но уже более внимательно посмотреть на молодого мистера Раддока. За несколько часов до этого его освободили, он работает на пирсе, а поэтому его присутствие здесь вполне естественно. Но набитый рюкзак у него за плечами меньше всего подходил к его причудливому облачению.
Глаза Тревора еще не привыкли к темноте, поэтому он не разглядел Барбару и ее спутников. Он подошел к сараю у восточной стены павильона, открыл дверь и вошел внутрь.
Когда Ажар снова двинулся к выходу, Барбара задержала его, положив ладонь на его руку.
— Постойте, — попросила она.
Он посмотрел в ту сторону, куда был направлен ее взгляд, похоже, ничего не увидел и с недоумением спросил;
— Что там?
— Мне надо кое-что проверить, — ответила она. Этот сарай был идеальным местом, где можно прятать контрабандный товар. А у Тревора Раддока явно было при себе еще что-то, кроме еды. Учитывая близость Балфорда к Харвичу и Паркестону… Нет, глупо упускать такую возможность.
Тревор вышел без рюкзака, толкая перед собой большую тележку с целым арсеналом щеток, метелок, ведер, совков для мусора. Барбара разглядела смотанный резиновый шланг и множество каких-то бутылок, банок, канистр. Не иначе как чистящие и дезинфицирующие средства, подумала Барбара. Уборка и содержание в рабочем состоянии «Аттракционов Шоу» — дело серьезное. Может, и рюкзак за плечами Тревора тоже набит всякой чистящей ерундой? Существует лишь один способ это выяснить.
Тревор с тележкой пошел к концу пирса, намереваясь, очевидно, пройти к павильону через стройплощадку будущего ресторана. Барбара поняла, что надо действовать. Схватив Ажара за руку, она поспешила с ним к сараю. Подергала дверь, которую только что захлопнул за собой Тревор. Повезло! Он не закрыл ее на замок.
Она проскользнула внутрь.
— Прошу вас, понаблюдайте, — попросила она своего спутника.
— Понаблюдать? — Ажар переложил голову Хадии на другое плечо. — За чем? Барбара, что вы делаете?
— Хочу проверить одну свою теорию, — ответила она. — Это недолго.
Он не спросил больше ни о чем, а она, поскольку не видела его, могла лишь предположить, что он, с Хадией на руках, пристально всматривается, не идет ли кто-нибудь к сараю. Барбара помнила, что говорил ей этим вечером Хельмут Кройцхаге из Гамбурга: Хайтам Кураши подозревал кого-то в противозаконной деятельности, связывающей Гамбург и окрестные британские порты.
Наркоторговля — первое, что пришло ей в голову, несмотря на скепсис, который проявил Kriminalhaupt-kommisar Кройцхаге при обсуждении этой версии. Это очень прибыльный бизнес, особенно если имеешь дело с героином. Но нельзя сбрасывать со счетов порнографию, краденые драгоценности, например бриллианты, взрывчатые вещества, оружие — ведь все это можно доставлять на пирс в рюкзаке и прятать в сарае.
Она осмотрелась, разыскивая рюкзак, но его нигде не было. Внутренность сарая освещалась лишь узкой полоской тусклого света, проникавшего через щель неплотно закрытой двери, но этого было достаточно, поскольку ее глаза уже привыкли к темноте. По периметру сарая стояли стеллажи, с них она и начала поиски, но не нашла ничего, кроме банок с краской, кистей, валиков, халатов, брезентовых плащей и множества высококачественных чистящих препаратов.
В сарае стояли еще два шкафа с глубокими ящиками и сундук. В шкафах хранился инструмент для мелкого ремонта: гаечные ключи, отвертки, плоскогубцы, монтировки, гвозди, винты и даже небольшая пила. И ничего больше.
Барбара подошла к сундуку. Его крышка открылась со скрипом, который — она могла в этом поклясться — было слышно и в Клактоне. Рюкзак лежал внутри; такие обычно берут с собой студенты, отправляясь во время каникул путешествовать автостопом с намерением посмотреть мир.
Волнуясь от предчувствия, даже уверенности, что сейчас наконец приблизится вплотную к чему-то очень важному, Барбара вытащила рюкзак и поставила его на пол. Но стоило ей заглянуть внутрь, как все ее надежды улетучились.
