Поворачивая налево, на Оксфорд-роуд, Клифф уже чувствовал раздражение. Дорога шла параллельно железнодорожным путям, пролегающим за линией промышленных зданий. Клифф, глядя на грязные, будто засаленные стены, вдруг отчетливо осознал, что именно он чувствует: перед Джерри он ощущал себя гадким и отвратительным, в то время как Джерри выглядел чистым, словно дождевая вода, собранная в Швейцарии. Какое это имеет значение! — усмехнулся про себя Клифф. Слабости есть у каждого, есть они и у Джерри. Клифф знал почти наверняка, что его любовник не упустит случая потрахаться на стороне, но не делал из этого трагедии.
В конце Оксфорд-роуд в нее вливались Карнэрвон-роуд и Уэллсли-роуд. Обе они вели к морю, но первая через Морской бульвар, вторая через Пирс-авеню. Клифф притормозил, держа руку на рычаге переключения скоростей, не потому что задумался, по какой дороге ехать, а скорее потому, что все еще перебирал в уме события последних дней.
Что ж, Джерри был с ним резок. Но ведь он заслужил это. А с другой стороны, Джерри всегда становился таким, когда у него было много работы. Клиф не раз это замечал.
А когда у Джерри было затишье в делах, его поведение бесило Клиффа, хотя он понимал, что к этому необходимо притерпеться, — он, как иголка за ниткой, неотступно следовал за Клиффом, требуя подтверждения, что его любят, им дорожат, его хотят и… и еще черт знает чему. Живя с Джерри, он нередко ловил себя на мысли, что чувствует себя так, будто живет с надоедливой, приставучей бабой. Джерри то подолгу многозначительно молчал, вздыхая, как корова, то терся носом о шею Клиффа, что могло означать приглашение к любовной игре, или — и это доводило его до белого каления — дотрагивался до него напряженным членом, будто намекая Клиффу о своих ожиданиях.
Как же сильно он ненавидел эти ожидания, они были словно невысказанные вопросы, на которые Клифф должен немедленно ответить. И Клифф с трудом сдерживал себя, чтобы не дать ему по роже, не закричать во весь голос: «Ты чего-то хочешь, Джер? Так, черт возьми, скажи об этом прямо!»
Но Джерри напрямую высказывался, только когда обвинял в чем-то Клиффа, а это раздражало его еще больше, он набрасывался на Джерри, противоречил ему, делал все назло, крушил вещи, причинял боль.
Вдруг Клифф понял, что он двинулся в сторону Рыночной площади Клактона, и уже прижался к обочине, словно должен был сделать привычный поворот.
Тпру, приказал он себе. Остановись-ка, сынок.
Вцепившись в рулевое колесо, он пристально вглядывался в площадь. Его внимание привлекли треугольники материи синего, красного и белого цветов — в гамме национального флага, — которые колыхались над крышей небольшого строения, стоявшего в дальнем конце словно для того, чтобы привлечь внимание каждого покупателя к общественным удобствам и пригласить посетить это приземистое кирпичное зданьице, на фасаде которого красовалась буква «М», слегка искаженная струями поднимающегося от земли теплого воздуха.
Клифф сглотнул слюну. Господи, как ему хотелось пить! Он мог бы купить здесь бутылку воды, или какого-нибудь сока, или кока-колы. Можно заодно купить бифштексов в мясных рядах, ну и еще что-нибудь… Правда, он собирался заглянуть в магазин на Сыпучих Песках… Но на рынке и продукты более свежие, да и размяться не мешает… Надо купить картофель, салат, овощи, а если хватит времени — пройтись, присмотреть подарок для Джерри в честь примирения. Он, правда, не будет знать, что это некий символический дар.
А между тем пить хотелось невыносимо. Клифф решительно вышел, захлопнул дверцу машины и зашагал к площади. Купил воды и, не отходя от прилавка, жадно осушил бутылку. Оглядываясь вокруг в поисках урны, он заметил на лотке Плаки разноцветье контрафактных галстуков, шарфов и носовых платков. Как раз то, что нужно. Клифф ведь не скажет Джерри, где он приобрел подарок.
Над прилавком, закрепленные на шнуре бельевыми прищепками, висели куски материи разнообразных форм и расцветок, образующие причудливый цветовой узор в соответствии с присущей Плаки склонностью к необычным художественным решениям.
Клифф провел рукой по шарфам. Ему нравилось ощущать, как они скользят по ладони. Его так и подмывало зарыться в них лицом, потому что ему казалось, что они охладят его, как вода горного потока.
— Вам нравится? Мне тоже, — прозвучал голос от соседнего лотка. Перед прилавком, заставленным коробками с носовыми платками, стоял парень в футболке специфического покроя: узкие лямочки на плечах и большие вырезы на спине и груди, которые не скрывали хорошо развитой мускулатуры, с соска свешивалось кольцо.
Господи, вот это красавчик, подумал Клифф. Какие плечи, какая талия, а шортики такие короткие и обтягивающие, что у Клиффа перехватило дыхание.
Надо лишь по-особому посмотреть на этого парня. Поймать его взгляд, сказать что-то вроде «они действительно чертовски хороши». Улыбнуться. И увидеть в глазах желание.
А овощи к ужину? Тихое семейное торжество вдвоем с Джерри? Верность и пожизненная моногамия?
Но Клифф не мог отвести взгляда от этого парня. Он был загорелым, сложен как бог, мускулы блестели в лучах послеполуденного солнца. Он смотрелся словно ожившая античная статуя. Господи, подумал Клифф, ну почему Джерри на него не похож?
А тот все еще ждал ответа. Наверняка он чувствовал, что Клифф колеблется, и поэтому подбодрил его улыбкой, а потом сказал:
— Ну и жара сегодня, а? А вы знаете, я люблю такую погоду. А вы?
Господи, подумал Клифф. О Господи! Господи!
Да черт с ним, с Джерри! Он вечно цепляется за него. Он всегда чего-то требует. Он всегда что-то вынюхивает, высматривает и мучает его своими бесконечными занудными вопросами. А почему, собственно, он не может увлечься?
Он перевел взгляд на туалет, стоящий на другой стороне площади. А потом снова на парня.
— Обожаю, — ответил Клифф.
А потом направился прогулочным шагом по направлению к мужскому туалету.
Глава 25
Меньше всего Эмили хотелось видеть кого-нибудь из азиатов, но как только детектив Хониман притащил в управление дрожащего Кумара и поместил его в комнату для допросов, кузен Муханнада Малика возник перед ней как из-под земли. При первом же взгляде на Эмили Кумара как будто прорвало, и он снова, как это было накануне, что-то залопотал. Хониман схватил его за локоть, слегка встряхнул, а потом рявкнул, приказывая прекратить бессмысленное бормотание, однако это не оказало на пакистанца никакого воздействия. Эмили велела детективу отвести Кумара в камеру и подержать его там — пока у нее нет времени для допроса. И тут появился Таймулла Ажар, готовый бороться за права соплеменника.
Только этого ей и не хватало! Стоило Эмили вернуться в управление, как сразу позвонил Фергюсон и потребовал скрупулезного отчета об обыске на горчичной фабрике. Известие о том, что там ничего не обнаружено, обрадовало его в такой же степени, как и саму Эмили. Но беспокоило его сейчас не столько убийство Хайтама Кураши, сколько отчет, который необходимо составить для выдвижения на должность заместителя начальника полиции графства. Поэтому все его вопросы и комментарии недвусмысленно сводились к одному: меньше чем через сорок восемь часов он должен предстать перед членами комиссии, и ему до смерти хотелось, чтобы они увидели перед собой победителя, раскрывшего убийство в Балфорде.
