Ни за одним из сверкающих чистотой окон обоих этажей не было заметно никакого движения. Но, когда Барбара нажала кнопку звонка рядом с тяжелой дверью, кто-то приник к небольшому квадратному отверстию, забранному причудливой решеткой. Вот так встречают гостей в монастыре, подумала Барбара и еще больше укрепилась в этой мысли, разглядев за решеткой едва различимый силуэт. За дверью стояла женщина, закутанная в покрывало.
— Что вам нужно? — осведомилась женщина. Барбара достала удостоверение и назвала себя.
— Нас интересует Муханнад Малик, — добавила она. — Нам необходимо поговорить с ним.
Ответа не последовало, но по ту сторону загремел засов, а потом дверь широко распахнулась. Перед ними в затененном тамбуре стояла женщина средних лет. На ней была юбка до полу, блуза с длинными рукавами, застегнутая на все пуговицы; повязанный низко синий платок — в тени тамбура он казался почти черным — закрывал лоб и спускался примерно на ярд ниже плеч.
— Какие у вас дела к моему сыну? — поинтересовалась она.
— Ага, вы, стало быть, миссис Малик, — догадалась Барбара и, не ответив, спросила: — Позвольте нам войти?
Женщина задумалась над просьбой Барбары, при этом ее взгляд останавливался то на Барбаре, то на ее спутнике, к которому она, похоже, проявляла особый интерес.
— Муханнада нет, — сказала она.
— Мистер Армстронг сказал, что он поехал домой обедать, но на фабрике он так больше и не появился.
— Да, он здесь был, но уехал. Час назад. Может быть, больше. — Две последние фразы она произнесла, будто спрашивала сама у себя.
— Так вы точно не знаете, когда он уехал? Может быть, вам известно, куда он направился? Мы можем войти?
И снова миссис Малик в растерянности уставилась на детектива Парка, поправляя платок и затягивая его потуже. Барбара вдруг поняла, что мусульманской женщине неловко: муж отсутствует, а в это время в доме находится мужчина-европеец, поэтому она предложила:
— Детектив Парк подождет в саду. Он в восторге от ваших цветов, не правда ли. Peг?
Детектив вновь издал рычание и со значением посмотрел на Барбару.
— Если что, кричите, договорились?
Он сжал в кулак, демонстрируя его устрашающий размер, свои похожие на сигары пальцы, но Барбара выразительным взглядом указала на залитую солнцем клумбу за его спиной и сказала:
— Спасибо, детектив.
Детектив Парк направился в сад, миссис Малик отошла на шаг от двери. Барбара сочла это за молчаливое приглашение и решительно шагнула в тамбур. Тут женщина опомнилась и заступила ей дорогу. Миссис Малик жестом пригласила ее в комнату, которая, судя по всему, служила гостиной. Барбара, остановившись в центре, повернулась к миссис Малик, стоявшей у двери на краю огромного яркого ковра, который полностью закрывал весь пол. Она заметила с удивлением, что на стенах нет картин. Вместо них висели вышивки — арабская вязь, вставленная в позолоченные рамы. Над камином была роспись — здание кубической формы под затянутым облаками небом. Кааба, догадалась Барбара. Внизу были веером закреплены несколько фотографий, и она подошла поближе.
На одном снимке был запечатлен Муханнад со своей беременной, на сносях, женой; они обнимали друг друга, у их ног стояла корзина, подготовленная для пикника. На другом — Салах и Хайтам Кураши, стоящие на пороге дома, похожего на тот, в котором сейчас находилась Барбара. На остальных фотографиях резвились мальчики — раздетые, одетые, дома, на улице…
— Внуки? — спросила Барбара, отходя от камина. Она заметила, что миссис Малик еще не вошла в комнату и наблюдает за ней из прихожей. Барбаре показалось, что она желает сохранить что-то в тайне, либо замыслила какую-то хитрость, либо просто не может справиться с волнением. Барбара поняла, что поговорить сейчас она сможет только с этой женщиной, — Муханнада действительно нет дома. Какая-то неясная тревога все еще не покидала ее.
— Миссис Малик, — обратилась она к женщине, — где же ваш сын? Может, он все-таки дома?
— Нет, — ответила миссис Малик, подошла к Барбаре и вновь поправила платок на голове, надвигая его пониже на лоб.
В ярком свете гостиной Барбара заметила, что рука женщины в ссадинах. А когда она перевела взгляд на ее лицо, то и на нем увидела царапины и припухлости.
— Что с вами произошло? — спросила она. — На вас напали? Избили?
— Нет, ну что вы. Споткнулась обо что-то в саду. — И, словно желая подтвердить правдивость своих слов, она показала Барбаре грязные пятна на юбке, будто после падения она еще некоторое время не могла встать с колен.
— Никогда не видела, чтобы падение оставляло следы, как после побоев, — недоверчиво покачала головой Барбара.
— Увы. Значит, мне не повезло, — ответила женщина. — Я уже сказала, что моего сына нет дома. Но я жду его вечером. Он должен возвратиться к тому часу, когда дети будут ужинать. Он, если позволяют дела, никогда не упускает возможности побыть с ними в это время. И если вы соблаговолите навестить нас еще раз, Муханнад будет счастлив…
— Не смейте ничего решать за Муни, — раздался другой женский голос.
Повернувшись, Барбара увидела жену Муханнада, спускавшуюся по лестнице. Длинные царапины на левой щеке появились явно в результате недавней потасовки, причем с женщиной, решила Барбара. Она-то знала, что мужчины, когда дерутся, бьют кулаками. Она снова изучающе посмотрела на раны на лице миссис Малик, соображая, как в своих интересах использовать отношения, сложившиеся между этими двумя женщинами.
— Только жена Муханнада может говорить от имени Муханнада, — провозгласила вторая миссис Малик.
Повезло, обрадовалась Барбара: вражда между ними — большая удача.
— Он утверждает, — заявил Таймулла Ажар, — что его документы украдены. Еще вчера они находились в ящике комода. Он уверяет, что говорил вам о бумагах, когда вы были в его комнате. А когда сегодня днем детектив велел ему их предъявить, он обнаружил, что документов нет.
Эмили слушала перевод Ажара, стоя в душной, похожей на шкаф камере — комнате для проведения допросов. На столе стоял магнитофон; Эмили, включив его, отошла к двери, откуда могла наблюдать за Кумаром, глядя на него сверху вниз — выгодная позиция, поскольку таким образом она давала понять, в чьих руках сейчас сила и власть.
Таймулла Ажар и Кумар сидели друг напротив друга по разные стороны стола — Эмили посчитала, что так ей легче будет контролировать их беседу.
Когда Эмили и Ажар вошли в камеру, Кумар сидел на полу, забившись в угол, словно мышонок, понявший, что ему не избежать кошачьих когтей. Затравленным взглядом он смотрел куда-то за спины вошедших, будто ожидая, что в камере появится кто-то еще. Когда он понял, что допрашивать его будут только они, он принялся бубнить.
Эмили потребовала перевести.
Ажар молча и не перебивая слушал его примерно полминуты, после чего сказал:
