Кумар торопливо заговорил. У него тряслись руки, когда он закуривал очередную сигарету.
— Ну, что теперь? — скривившись, спросила Эмили.
— Он хочет узнать, получит ли он бумаги. Ведь он же рассказал вам всю правду.
Во взгляде Ажара был не только вопрос, но и явный вызов. Он уже достал ее своими выразительными взглядами!
— Скажите ему, что получит. Но в свое время. — И Эмили вышла на поиски сержанта Хейверс.
Юмн подметила интерес Барбары к рабочему столу Салах.
— Ее бижутерия, или как там она это называет… Я считаю, это просто ширма, чтобы не исполнять своих домашних обязанностей.
Она подошла к Барбаре и выдвинула четыре ящика маленького комода. Рассыпав по столу их содержимое, она посадила Анаса на стул, и ребенок стал играть забавными блестяшками. Он выдвинул еще один ящик, вывалил на стол и перемешал монеты, бусины, камешки. Он весело смеялся при виде разноцветных ярких штучек, скользивших и катившихся по столу и полу. А ведь минуту назад все они были аккуратно разложены по размерам, цвету, назначению, а теперь Салах придется целый вечер, не разгибаясь, собирать и раскладывать свои запасы.
Юмн и пальцем не пошевелила, чтобы отвлечь ребенка. Она, словно поощряя его шалости, улыбалась и ерошила мальчику волосы.
— Тебе нравится, мое золото? — щебетала она. — Скажи своей мамочке, какой это цвет? Красный. Анас, покажи все красные камушки.
Барбара больше не могла выносить явно задуманного издевательства.
— Миссис Малик, — обратилась к ней Барбара. — Скажите все-таки, где я могу найти вашего супруга? Мне необходимо с ним поговорить.
— Зачем? Я ведь уже сказала вам…
— Каждое слово, произнесенное вами в течение последних сорока минут, запечатлелось в моей памяти, словно выбитое на скрижалях. Но мне надо выяснить у него некоторые обстоятельства, связанные со смертью мистера Кураши.
Юмн повернулась к Барбаре, продолжая поглаживать Анаса по голове.
— Я сказала вам, что он не имеет никакого отношения к смерти Хайтама. Вам надо говорить об этом с Салах, а не с ее братом.
— Тем не менее…
— Никаких «тем не менее». — На этот раз Юмн повысила голос. На щеках вспыхнули красные пятна. Она сбросила с себя елейную маску примерной жены и матери. Лицо перекосило злобой. — Салах и Хайтам говорили друг с другом. Ему было известно, чем она занималась по ночам. Я думаю, поскольку вы служите в полиции, то сможете без особых усилий прибавить единицу к единице. Мой Муни, — объявила она, ставя все точки над «i», — мужчина среди мужчин. И вам не обязательно говорить с ним.
— Хорошо, — сказала Барбара. — Благодарю вас за то, что уделили мне время. Я сама найду выход.
Ее собеседница почувствовала, что Барбара вложила в последние слова еще и другой, не явный смысл, но с тем же упорством повторила:
— Это совсем не обязательно — говорить с ним. Обойдя ее, Барбара вышла в коридор. Позади нее вновь раздался голос Юмн:
— Вы ведь не верите мне насчет Салах? Вы обменялись двумя словами с этой маленькой сучкой и, как все остальные, вообразили, что видите перед собой грациозную лань. Такую тихую. Такую нежную. Она ведь и мухи не обидит. Вы любуетесь ею. А она смеется над вами.
Барбара начала спускаться по ступенькам.
— Эта шлюха дурит вас. Шлюха! Она только притворяется чистой, преданной, благочестивой, доброй! А сама приводит мужиков в свою комнату, укладывается с ними в постель!
Барбара подошла к двери. Взялась за ручку. Юмн, стоя на верхней ступеньке, прокричала ей:
— Он был со мной!
Рука Барбары замерла, до нее дошел смысл слов. Она обернулась.
— Что?
Держа на руках младшего сына, Юмн спустилась по лестнице. Теперь пылали не только ее щеки — побагровело все лицо. Ее блуждающие глаза сверкали каким-то диким блеском, который усиливался с каждым словом:
— Я говорю вам сейчас то, что вы услышите от Муханнада. Я спасаю вас от хлопот, связанных с его поиском. Ведь это в ваших интересах?
— Так что вы хотите сказать?
— Если вы думаете, что Муханнад причастен к тому, что произошло с Хайтамом Кураши, это не так. Он был со мной в ту ночь в нашей спальне. Вот это я и хочу сказать.
— В пятницу ночью? — переспросила Барбара. — И он никуда не выходил? Даже на время? Нет? А может, он говорил, что пойдет повидаться с кем-нибудь из друзей? Или даже поужинать со старым другом?
— Я знаю, что мой муж был со мной. Как вы думаете, могу я, жена, перепутать такое? — требовательно спросила Юмн. — Он был здесь. Со мной. В этом самом доме. В пятницу ночью.
Блеск! — подумала Барбара. Лучшего свидетельства виновности этого азиата она и желать не могла.
Глава 26
Голоса все время звучали в голове, и с этим ничего нельзя было поделать. Они, казалось, проникали отовсюду. Сначала Муханнад размышлял о том, что нужно будет сделать после того, как голоса смолкнут, если, конечно ему удастся их заглушить, а когда понял, что вряд ли сможет, если только не убьет себя — чего он, разумеется, не хотел, — то решил, что ему лучше всего отложить исполнение своих планов.
Рохлайн позвонил на горчичную фабрику сразу же после того, как эта сучка из Скотленд-Ярда вышла из ворот склада в Паркестоне.
— Abort,
[60]
Малик, — произнес он. Это означало, что новую партию товара — она прибывала именно сегодня и обещала им прибыль не менее двадцати тысяч фунтов, если, конечно, подсуетиться и организовать дело так, чтобы работяги трудились как можно дольше, а не драпали при первой же возможности, — не получится встретить в порту; соответственно, не удастся сформировать новые группы и послать их к кентским фермерам, которые уже внесли согласованную предоплату.
Вместо этого товар сразу по прибытии предстоит реализовать, то есть отпустить на все четыре стороны, и пусть они самостоятельно добираются до Лондона или любого другого города, в котором могут спрятаться и затеряться. И если их по пути не сцапает полиция, то они растворятся среди населения и будут помалкивать в тряпочку, каким образом им удалось проникнуть в эту страну. Да и зачем болтать, если это приведет только к депортации. А что касается тех, кто уже вывезен куда-то на работы, пусть заботятся о себе сами. Когда никто не приедет за ними, чтобы отвезти их обратно, они сами поймут что к чему.
«Abort» означало, что Рохлайн уже едет в Гамбург. А еще — что все бумаги, связанные с иммиграционными делами компании «Поездки по всему свету», загрузили в машинку для уничтожения ненужных документов. Сам он должен действовать быстро и решительно, не дожидаясь, пока мир — как это уже не раз случалось за те двадцать шесть лет, что он живет на свете, — обрушится на него всей своей тяжестью.
