Стейнс так ни разу и не оторвался от экрана, на котором одни цифры постоянно сменяли другие, отражая изменения на фондовых рынках. Он зачарованно следил за ними, как будто пытался расшифровать инструкцию по поиску Святого Грааля.
— Добро разными людьми толкуется по-разному, — сказал Линли. — Да и время, необходимое для достижения этого добра, для людей и для Бога измеряется разными календарями.
— Богатство, — с нажимом произнес Стейнс. — Мы определяем его для себя, и оно приходит.
— А если не приходит, то мы оказываемся в долгах, — по-своему развил мысль Линли.
Стейнс резко протянул руку и нажал кнопку на мониторе. Экран погас. Свои слова Стейнс обращал к темному прямоугольнику, а в его интонациях прорывалась сдерживаемая ярость:
— Я не видел ее много лет. Я ничем не беспокоил ее. Никогда ни о чем не просил, ни разу за все эти годы. Это были годы наркотиков, выпивки, скачек — я ничего у нее не просил. Обычно я обращался к Дугу, и он помогал мне, чем мог. Но в последний раз сказал: «Не могу, старик. Не веришь — загляни в мою чековую книжку». И что мне оставалось делать?
— Вы попросили у своей сестры денег, чтобы расплатиться с долгами. Как у вас появились эти долги, мистер Стейнс? Играли на понижение? Занимались дневными сделками? Покупали фьючерсы? Как?
Стейнс отшатнулся от монитора, словно теперь ему было тяжело даже просто находиться рядом с ним. Он сказал:
— Мы продали все, что смогли. В нашей спальне осталась только кровать. Мы едим с карточного столика. Серебра больше нет. Драгоценностей Лидии нет. А мне всего-то нужно было продержаться какое-то время. И она могла помочь мне, она обещала помочь. Я же сказал ей, что все верну. Верну ее сыну. У него ведь тысячи, миллионы. Я не сомневаюсь в этом.
— Он — это Гидеон, ваш племянник?
— Я поверил ей, что она поговорит с ним. А она передумала. Кое-что произошло, сказала она. И она не могла просить его о деньгах.
— Она сказала это в тот вечер, когда вы встретились с ней в Хенли?
— Да.
— Не раньше?
— Нет.
— Она не объяснила вам, что именно произошло?
— Мы разругались в пух и прах. Я умолял ее. Умолял родную сестру, но… все было бесполезно. Она ничего не объяснила.
Линли удивляло, почему Стейнс так разоткровенничался. Зависимые люди, как ему было известно из личного опыта, были мастерами манипулирования. Его собственный брат демонстрировал это мастерство годами. Однако Линли не был ни близким знакомым Стейнса, ни его родственником, которого чувство ответственности за то, что на самом деле вовсе не являлось его ответственностью, заставило бы выручить Йена Стейнса деньгами — «только один раз!». И все-таки богатый опыт подсказывал Линли, что каждое слово, произнесенное Стейнсом, взвешенно и значимо.
— Куда вы отправились после встречи с сестрой, мистер Стейнс? — спросил Линли.
— Катался по улицам до половины второго ночи. Хотел дождаться наверняка, чтобы Лидия заснула. Не хотел ни с кем говорить.
— Кто-нибудь может подтвердить это? Вы не заезжали на заправку?
— Не было нужды.
— Тогда я попрошу вас проводить меня в ремонтную мастерскую, где сейчас обслуживается ваша машина.
— Да не сбивал я Юджинию. Не убивал ее. Мне нет никакой пользы от этого.
— Таков порядок, мистер Стейнс.
— Она обещала поговорить с ним. Мне нужно было только немного продержаться.
«На самом деле вам нужно избавиться от своих заблуждений», — мысленно возразил ему Линли.
Глава 13
Либби Нил свернула на Чалкот-сквер так резко, что ей пришлось выставлять ногу, чтобы «судзуки» не завалился на бок. Часом ранее она решила отдохнуть от доставки пакетов и перекусить английской версией фаст-фуда в закусочной на Виктория-стрит. Поедая за одним из столиков сэндвич, она заметила оставленную кем-то из обедавших газету. Передвинув пустую бутылку из-под воды «Эвиан», Либби подтянула газету к себе, увидела, что это «Сан» — самое ненавистное для нее издание, и все из-за «Девушки с третьей страницы», которая являла собой все то, чем не была сама Либби, — и уже собиралась отбросить ее подальше, когда в глаза ей бросился заголовок четырехдюймовыми буквами: «Убита мать виртуоза». Под ним помещалась нечеткая фотография; датировать ее было несложно по одежде и прическе снятой на ней женщины. Матери Гидеона.
Либби схватила газету и стала читать, иногда вспоминая о сэндвиче. После краткого сообщения статья продолжалась на четвертой странице уже более полно, и ее содержание заставило Либби потерять всякий аппетит. Непрожеванный сэндвич во рту показался ей горстью опилок. Вся страница была посвящена не смерти матери Гидеона, о чем пока почти не было сведений, а другой, более ранней смерти.
Черт, выругалась Либби. Эти придурки журналисты снова вытащили на свет старую историю. И уж понятно, чего от них ожидать дальше. Они начнут охотиться за Гидеоном. А может, они уже вышли на него? Небольшая колонка сбоку сообщала о провале Гидеона в Уигмор-холле, и мало кто на Флит-стрит упустит возможность провести дальнейшее расследование темы. Газетчики, по-видимому, пытались нащупать какую-то связь между неудачным концертом Гидеона и наездом на его мать в Западном Хэмпстеде, как будто бедняге недостаточно было его проблем!
Ага, как же, думала Либби. Да Гидеон ни в жизнь не признал бы свою мать, если бы она встретилась ему на улице!
Не доев сэндвич, что для нее было совершенно нетипично, Либби затолкала газету под кожаную куртку. Ей еще нужно было заехать по двум адресам, но какого черта! Сейчас самое важное — найти Гидеона.
На Чалкот-сквер Либби проехала по площади против часовой стрелки и затормозила прямо напротив дома Гидеона. Затащив мотоцикл на тротуар и не тратя время на то, чтобы пристегнуть его к забору, она в три прыжка преодолела ступеньки и забарабанила в дверь, потом вдавила кнопку звонка и долго не отпускала. Гидеон не выходил; тогда она оглядела площадь, не стоит ли его «мицубиси» где-нибудь поблизости. Она отыскала знакомую машину в нескольких десятках метров, напротив желтого здания. Значит, он дома. «Давай же, открывай!» — думала она, снова принимаясь стучать в дверь.
В доме зазвонил телефон и после четвертого звонка резко смолк — это наводило на мысль, что Гидеон все-таки дома и просто не желает никого видеть. Однако вскоре из-за закрытой двери донесся далекий бестелесный голос, который Либби не смогла узнать, и она поняла, что сработал автоответчик Гидеона и звонящий оставляет сообщение.
— Проклятье! — пробормотала она.
Куда же он мог уйти? Наверное, уже узнал, что газеты раскапывают все связанное со смертью его сестры, и решил на время скрыться. Она могла это понять. Обычно людям приходится кушать дерьмо лишь один раз. А ему, похоже, выпало дважды пережить все, что связано с тем давним убийством.
