Лич хмыкнул и сказал:
— Все равно проверьте.
— Слушаюсь, — сказал Барбара. — Вы хотите, чтобы я сделала это до того, как найду Линн Дэвис, или после?
— До. После. Просто сделайте это, мне неважно когда, констебль, — раздраженно буркнул Лич. — Мы получили отчет из лаборатории. Они проанализировали краску, найденную на теле.
— И? — вскинулся Линли.
— Нам придется кое-что поменять в общей картине. Эксперты говорят, что в краске найдены следы целлюлозы, смешанной с разбавителями. Данная технология не применяется в автомобилестроении уже лет сорок. То есть получается, что краска очень старая. Они считают, что она принадлежит модели пятидесятых годов.
— Пятидесятых? — недоверчиво переспросила Барбара.
— Это объясняет, почему свидетель вчерашнего происшествия с суперинтендантом подумал о лимузине, — сказал Линли. — В пятидесятые годы автомобили были большими. «Ягуары». «Роллс-ройсы». «Бентли» и вовсе были огромными.
— То есть ее переехали на ретроавтомобиле? — воскликнула Барбара Хейверс. — Да-а, вот как, значит, припекло.
— Это может быть и такси, — вставил Нката. — Старое, уже негодное, проданное в мастерскую, где восстанавливают такие машины и ставят в них современные двигатели.
— Такси, классический автомобиль или золотая колесница, — подытожила Хейверс. — Похоже, можно вычеркнуть всех, кто был у нас на подозрении.
— Если только кто-нибудь из них не одолжил машину у знакомого, — предположил Линли.
— Нельзя исключать такую возможность, — согласился Лич.
— Значит, мы снова начинаем с начала? — спросила Барбара.
— Я поручу кому-нибудь проверить это. И мастерские, занимающиеся восстановлением ретромашин. Хотя должен сказать, на машине пятидесятых годов следов от наезда на человека останется не много. В те годы машины были как танки.
— Но почти у всех у них были хромированные бамперы, — вспомнил Нката, — массивные хромированные бамперы, и такой обязательно помялся бы.
— Значит, надо проверить магазины, торгующие запчастями к старым машинам, — пометил у себя в блокноте Лич. — Проще заменить, чем ремонтировать, особенно если ты знаешь, что за тобой охотятся копы. — Он позвонил куда-то и отдал соответствующие распоряжения, после чего повесил трубку и сказал Линли: — И все-таки есть еще шанс, что это простое совпадение.
— Вы так думаете, сэр? — спросил Линли.
Нкату не обманул ровный тон инспектора: в этом диалоге явно присутствовал какой-то скрытый смысл.
— Мне бы хотелось так думать. Но я понимаю, что это глубоко ошибочно — думать то, что нам хочется.
Лич уставился на свой телефон, как будто внушением заставлял казенный аппарат зазвонить. Все молчали. Наконец он проговорил негромко:
— Он хороший человек. Может, он и совершал ошибки, но кто из нас безгрешен? Эти ошибки не делают его хуже, чем он есть.
Старший инспектор взглянул на Линли, и они обменялись многозначительными взглядами, разгадать которые Нката не смог. Потом Лич скомандовал:
— Идите работать, — и отпустил их.
За дверями кабинета Барбара сразу же обратилась к Линли:
— Он знает, инспектор.
Нката спросил:
— Что знает? Кто?
— Лич. Он знает, что Уэбберли был связан с этой Дэвис.
— Конечно знает. Они же вместе с Уэбберли работали над тем делом. Здесь ничего нового. Мы тоже это знаем.
— Верно. Но вот чего мы не знали…
— Достаточно, Хейверс, — остановил ее инспектор.
Они посмотрели друг на друга, после чего Барбара беззаботно произнесла:
— О! Само собой. Что ж, я поехала.
Она дружески кивнула Нкате и, поскольку они уже вышли из здания участка на улицу, зашагала к своей машине.
После этого туманного обмена репликами у Нкаты осталось ощущение, что Линли в качестве наказания за проваленное задание решил не делиться с ним какой-то новой информацией, которую нашел вместе с Хейверс. Нката подумал, что заслуживает такого отношения, ведь он только что доказал, что не обладает еще и умением правильно распорядиться новым ценным фактом. С другой стороны, напомнил себе расстроенный констебль, свой отчет об утреннем фиаско он составил достаточно продуманно, так что у инспектора не было оснований считать его совсем уж некомпетентным. Значит, дело было не в этом.
Нката почувствовал всю шаткость своей позиции.
— Инспектор, вы хотите отстранить меня?
— Отчего, Уинстон?
— От этого дела. Ну, вы понимаете. Если я не могу расспросить двух девиц без того, чтобы все не испортить…
Линли смотрел на него с полным непониманием, и Нкате ничего не оставалось, кроме как продолжить, то есть признаться в том, о чем он предпочел бы забыть. Устремив взгляд на Барбару, которая забралась в свою жестянку «мини» и завела надсадно ревущий, изношенный мотор, Нката сказал:
— В смысле, если я не знаю, что делать с фактом, когда у меня есть этот факт, то, наверное, вы решили, что мне и знать не нужно никаких фактов. Но в таком случае у меня не будет полной картины, и от этого я буду менее эффективным, верно? Конечно, сегодня утром я показал, каким «эффективным» могу быть… То есть я хочу сказать… Если вы собираетесь отстранить меня от дела…
— Уинстон, — твердо прервал его Линли, — возможно, ношение власяницы и уместно, учитывая обстоятельства, но доходить до самобичевания все-таки не стоит.
— Что-о?
Линли улыбнулся.
— Перед вами открывается блестящая карьера, Уинни. В вашем послужном списке нет никаких пятен, чего не скажешь о нас с Барбарой. И я хотел бы, чтобы так все и оставалось. Вы понимаете?
— Это значит, что я провалил задание? Что следующая ошибка будет означать формальное…
— Нет. Это значит, что я хотел бы, чтобы вы оставались чистым, если… — Линли замолчал, подбирая слова, что было для него совершенно несвойственно. Он пытался объяснить что-то важное, не открывая при этом сути. Наконец он медленно произнес: — Если наши действия в дальнейшем будут подвергнуты проверке, то я предпочел бы, чтобы эти действия были моими, а не вашими.
Линли сформулировал свою мысль так тонко, что Нката, припомнив неосторожно сказанные слова Барбары, сумел сделать соответствующие выводы.
Потрясенный, он выпалил:
— Ничего себе! Вы раскопали что-то и молчите об этом?
Линли промолвил с иронией:
— Отличная работа, Уинстон, но я вам этого не говорил.
— И Барб все знает?
— Только потому, что она присутствовала при этом. Отвечаю за решение я, Уинстон. И хотел бы, чтобы так и было.
— А вдруг ваша информация ведет к убийце?
